Часть 3. Принцесса Бросс Клагана.

Глава 1. Процветающий город.

На камангарский корабль, бросивший якорь в порту Нан-Линна, обращали недолгие любопытные взоры – и тут же устремлялись по своим делам. Много кораблей прибывало в обширную гавань на Северные острова, из самых разных стран, и даже таким редким гостям, как камангарцам, тут не уделяли особого внимания.

От моря до города, высившегося в отдалении, вела широкая утоптанная дорога, по которой часто проезжали повозки. Как я заметил, люди тут вообще мало передвигались пешком. Повозки были самого разнообразного вида: от крестьянских телег до изящных колесниц высших родов. Причем здесь считалось высшим достоинством самому править конями, а не доверять это возничему. Таким образом, благодаря дорогам, практически весь остров представлял из себя единый город.

К высившемуся на холме каменному городу, где над белой крепостной стеной подымались роскошные кровли особняков, принадлежащих татагам – знатнейшим людям города – вели извилистые улочки, огражденные лишь легким плетнем, где стояли небольшие деревянные дома. Небольшой участко богатых домов был еще возле самого порта, но в основном тут располагались склады и торговые ряды.

- Мы доставим тело покойного его племяннику, - сообщил Орлав, - и отбываем домой. Отправишься ли ты с нами?

Я покачал головой.

- Здесь у меня есть свой невыполненный долг.

- А что передать правителю?

- Передай, что скоро я поставлю на его службу Дракона Северного Острова.

Далия, Алин и я выбрались на берег. Поклажи у нас не было никакой, на дворе стояли последние теплые деньки, и мы, не обремененные заботой, отправились пешком искать себе пристанище, а если повезет – и дом Арота Мирана.

Мы оказались в Бросс Клагане совсем не так, как я рассчитывал. Средств к существованию у нас было еще меньше, чем поначалу, когда я только строил планы поисков Мирана; я был на ножах с половиной татагов и любой встречный запросто мог обвинить меня в том, что я – шпион Йострема (или Камангара – это смотря кто попадется). Однако впечатление у меня складывалось такое, что в этих краях никому ни до кого не было дела. Все шли куда-то, торопились, почти не глядя по сторонам. Можно было встретить знакомого – и не докричаться до него. Конечно, избыточная забота о ближних имеет свои побочные стороны – вроде чрезмерного желания указывать, кому как следует жить, - но при этом не рискуешь остаться один, вот так, брошенный у дороги…

Однако нам повезло, хотя и не совсем как мы рассчитывали. Алин нашел заброшенный дом, пригодный, однако, для житья, и, поговорив с соседями, мы решили тут остановиться. Выяснилось, что он не заброшен, просто сейчас в нем нет жильцов, а вообще хозяин сдает его внаем всем желающим, и с ним можно договориться как раз через этих соседей. Рассудив, что вопросы оплаты можно обсудить и потом, мы после некоторых колебаний въехали в жилище.

Жильцов тут, похоже, не было довольно давно, и хозяева вряд ли появлялись последние несколько месяцев. Внутри царило запустение. Привести заброшенный дом в порядок требовало немалых усилий, и Далия в очередной раз высказала все, что она думает обо мне и других таких, как я, пускающихся в путешествие только с тем, что у них в карманах.

В соседнем доме дочь хозяев оказалась одного с Далией возраста, и они быстро нашли общий язык, так что вскоре мы обзавелись всем необходимым для жизни, а заодно Далия узнала, где рынок и что у кого можно достать.

А сосед долго стоял в воротах, глядя на нашу суету, и, наконец, не выдержав, заговорил со мной:

- Никак не пойму, кем ты им приходишься. Отцом быть не можешь – больно юн; женихом тоже – вам ведь это, вроде как, запрещено, - да и вообще на близкого родственника не похож; тогда кто ты им?

- Если это так важно, то я – их брат. А если, говоришь, не похож, то - двоюродный, - ответил я. Сосед понимающе кивнул. Но помочь с уборкой не предложил.

Когда я выбрался в город, то был немало удивлен: Орлав поработал тут на славу. Город гудел, как потревоженный улей. Вдруг на всех перекрестках заговорили о том, какой дан Румат был хороший правитель, как процветала при нем держава; о том, как его любил нынешений глава совета, дан Атран, и о том, как подлые йостремцы убили великого правителя. О том, почему этот великий правитель оказался в Йостреме, как-то не вспоминали.

А потом случилось совсем непредвиденное.

Для прощания тело Румата было выставлено в местном Храме Трех. Многие заходили в него – как я полагаю теперь, зная нравы клаганцев, не от большой любви к бывшему правителю, а от пристрастия к зрелищам, - и в храме постоянно толпился народ. Я подошел к Храму. Это было великое здание за стенами города, рядом с гаванью, из белесого камня. По всей окружности его высились граненые колонны. Ко входу вело несколько ступеней. Но что-то показалось наигранным: как мне представлялось, власть Творцов была более незаметной, а тут - храм точно кичился своей посвященностью Богам.

И вот, от кораблей, раздвигая толпу, в храм строем вошло несколько десятков воинов. И во главе их шел тот самый одинокий ночной гость, что некогда на Ольгарте пытался у нас торговать митронд, а потом следил за мной в корчме Приморья. Охочий до зрелищ люд повалил валом; потом вдруг разом все отпрянули – и воины вышли обратно, но шаг их был медленным, и они несли на руках тело Румата.

Мои попытки расспросить, кто это и почему они уносят покойного, ни к чему не привели. Вернее, каждый, к кому я обращался, отвечал мне:

- Это Воины из Общины, - но более ничего толком сказать не мог. Никакого нарушения порядка не было, и люди очень быстро разошлись, убедившись, что зрелищ больше не будет.

Я брел по городу, рассматривая вывески. Одна бросилась мне в глаза: “Ткани Кормина”. Не знаю, почему я тогда ее запомнил – может быть, был виноват рисунок: одинокий корабль в морском просторе.

Об Ароте Миране никто не слышал – во всяком случае, те немногие, кого я успел расспросить. Все отсылали меня в крепость, узнавать у глав города, которые должны были – по замыслу – знать все обо всех и думать о каждом своем подданном.

Но что интересно, пробиться к этим самым главам города оказалось невозможно. Видимо, они предпочитали думать о своих подданных вдалеке от них самих. В середине крепости стоял Дворец Совета, где, как мне сказали, заседают Шесть Правителей во главе с даном Атраном Хартагом и даном Теяном Мурканом. Но у входа в совет стояла многочисленная стража, отгоняющая посетителей, слишком назойливо стремящихся попасть внутрь.

В общем-то, это было справедливо: зачем тебе встречаться с правителями, если у тебя и так все хорошо? А в Бросс Клагане, если верить выкрикам глашатаев и попадающимся вывескам, у всех все было хорошо. И, глядя на ухоженные улочки и дома, в это даже верилось.

Я долгое время проторчал перед входом во Дворец, полагая, что ведь должны же главы города входить или выходить из него, и я, соответственно, смогу встретить кого-нибудь из них на улице. Но что было самым странным, никто не входил и не выходил из Дворца, кроме происходящего раз в полчаса смены стражи.

Я полюбопытствовал у прохожего, не знает ли он, как попасть во Дворец Совета.

- Это надо у правителей спрашивать, - ответил он.

- И как к ним попасть? – повторил я.

- А зачем тебе к ним попадать? – снова удивился он. Я понял, что терпения мага может не хватить на общение с прохожим и, извинившись, отступил. Судя по всему, мы застряли в Бросс Клагане надолго.

Единственное, в чем была проблема: Далия, да и Алин, не привыкли себе в чем-либо отказывать, а тут, в Бросс Клагане, всевозможные соблазны появлялись на каждом шагу. Немыслимые произведения кулинарного искусства, выставленные в небольших лавочках; нарядные платья, побрякушки, зеркала и украшения, какие-то предметы обихода, о назначении которых я и догадаться не мог, но которые вдруг становились жизненно необходимыми Далии; балаганные представления и выступления на аренах (тут были и бои людей и животных, и поединки кулачных бойцов, и драки на палках – что меня удивляло, в других странах бои и боевые учения считались высшим занятием воинов и таились от глаз остальных, здесь же любой воин считал честью выступить в каком-нибудь показательном выступлении), и прочее, и прочее – словом, наши расходы росли непропорционально доходам. Далия, причем, никогда не требовала прямо, но, увидев что-нибудь, запавшее ей в душу, принималась так несчастно вздыхать и сокрушаться, что проще было уступить, чем слушать ее сетования.

Мое ремесло мага служило достаточным основанием и для того, чтобы лихие люди обходили дом стороной, и чтобы злословие не касалось хозяйки (как я уже говорил, плотская любовь была магам недоступна, если только они дорожили жизнью – своей и того, кого любят).

Но на помощь нам пришла любовь клаганцев ко всему необычному. Наш ближайший сосед – тот самый, что никак не мог решить, кем я прихожусь Далии, - видимо, из гордости, что живет рядом с магом, рассказал обо мне всем, кому только мог; а поскольку несколько раз так случилось, что я от Далии узнал о проблемах соседей и помог им их решить, то сосед еще и хвастал, что маг этот во всем ему помогает. В итоге люди из тех, кто победнее, приходили ко мне со своими недугами и проблемами, и я, как мог, старался помочь, благодаря чему в доме теперь водились продукты, и угроза в виде избыточных расходов была несколько снята.

А по вечерам, когда брата Далии удавалось уложить спать, мы сидели за столом при легком светоче, и девушка рассказывала мне о том, как мечтает она жить сказочной жизнью, богато и счастливо. Иногда я замечал, что счастье не всегда совместимо с богатством, но это мне легко было говорить: что в мирском богатстве тому, кто в любой миг может сам сотворить для себя все, что ему нужно (так, по крайней мере, о нас думают – на деле нам просто нет необходимости в тех вещах, без которых обычные люди почитают жизнь невозможной), - и я мог понять ее, девушку, выросшую в достатке, в заботе – и вдруг утратившую все, когда всего теперь приходится добиваться тяжким трудом. Помню, уже тогда у меня появилась мысль учить ее магическому искусству, но на это нужно было желание прежде всего самого ученика, она же более предпочитала смотреть, как эти фокусы выделываю я, чем пытаться повторить их.

Впрочем, иногда на нее находило желание заняться чем-то таким особенным, что сразу позволило бы ей разбогатеть. Так, проходя мимо роскошного особняка, она спрашивала иной раз:

- А сложно научиться строить такие дома?

- Честно сказать, я никогда этим не занимался, - признался я. – Общие основы, как их строят, представляю, но там есть много хитростей, как и в любом ремесле, которые узнаешь, только когда этим постоянно занимаешься.

Или:

- А ведь тут, наверное, дают выступления бродячие артисты? Ты бы, наверное, нашел, чем удивить народ! А я могла бы выступать с танцами…

- Вот уж у кого жизнь лишена всяких удобств, так это у артистов! – рассмеялся я. – Всю жизнь маешься в дороге, без пристанища. Да и что-то мне не доводилось видеть такого…

Позже я со многим познакомился. В частности, оказалось, что “битва человека и зверя”, как ее прозвали в Йостреме, тут – обычное зрелище, и даже построено специальное здание, куда вход – только за деньги, где проходят подобные бои. И артисты тут не бродячие, а, как правило, живут под покровительством какого-нибудь татага, выпускающего их по праздникам развлекать народ. Словом, все развлечения тоже служили обогащению немногих хозяев города. Но надо отдать должное – город процветал. Каманхор мне когда-то казался верхом ухоженности, однако там взимали плату со всех входящих и отгородились от мира стенами; здесь же весь остров был одним цветущим парком, и тот, кому удавалось здесь поселиться и найти работу, мог уже не бояться нужды. Одно только: я помнил, что ради этого благополучия безжалостно грабился Йострем и другие земли, попавшие под влияние Бросс Клагана.

Наконец, мне удалось выяснить, почему все были уверены, что Правители знают все – и при этом никто не знал, как к Правителям попасть. Все решалось очень просто: обычно правители сами отправляли своих слуг опрашивать горожан, в чем их проблемы, и по мере возможности старались их решить. однажды и до нас добрался такой слуга.

- Правители хотели бы знать, какие проблемы смущают покой своих подданных, - начал он положенной фразой.

- Мы хотим узнать, где живет Арот Миран, - ответил я. Слуга старательно записал мой вопрос и пообещал, что скоро мы получим ответ. Далия, стоявшая за моим плечом, полюбопытствовала у гостя:

- И много вам платят за такую работу?

Слуга смутился неожиданным вопросом.

- Работать у нас очень хорошо, - ответил он. – И жизнь очень обеспеченная. А главное – мы все время среди простого народа и живем его заботами, знаем, в чем люди нуждаются.

- А женщины у вас работают?

- У нас никогда не делали различия между работниками мужского и женского пола, - отвечал слуга. – Главное, чтобы человек справлялся с обязанностями.

Далия победно сверкнула глазами в мою сторону и продолжала:

- Узнай тогда, не нужен ли вам еще один работник.

- Хорошо, - слуга записал и эту просьбу и, поклонившись, ушел.

- И зачем тебе это надо? – спросил я. – Говорить он может что угодно, но я не верю, что могут не делать различия между мужчинами и женщинами.

- Ильвы же не делают, а большинство населения Бросс Клагана – ильвы, - возразила она.

- Ильвы живут на материке, а тут их не больно много, - заметил я. – И потом, одно дело – ильвы, древний народ со сложной культурой, а другое – недавно возникшая торговая республика. Тебе очень хочется быть у них на побегушках?

- А ты можешь предложить что-нибудь лучшее? Так я, по крайней мере, смогу попасть во дворец. А вот ты, хоть и маг, никакого способа попасть туда пока не придумал! Хоть бы сквозь стену просочился, что ли.

Она, конечно, была права, но бесконечные ее подколы меня наконец достали. Я, правда, не взорвался, но решил поговорить начистоту.

- Что ж ты так изводишь свое ближайшее окружение? Неужели тебе нравится на всех выставлять шипы? Неужто нельзя просто поговорить?

- Зачем? – она посмотрела на меня взглядом, в котором читалось презрение – смешанное с желанием расплакаться.

Я подошел к ней.

- Ты боишься людей... И поверь – я знаю, отчего. Я знаю, каково тебе было тогда, в детстве.

- Что ты можешь знать? У тебя на глазах не... – она умолкла, закусив губу, и порывисто отвернулась. Потом вновь посмотрела на меня, с уже спокойным выражением на лице:

- Просто так удобнее. По крайней мере, никто не лезет в душу, если знает, что нарвется на шипы.

- А ведь иногда поговоришь – и сама успокоишься, - заметил я.

- Ты думаешь, я всегда была такой? – усмехнулась она. – Думаешь, я не пыталась хоть с кем-то поговорить? Но все, кому я доверяла, потом... Потом просто предавали меня.

Я помолчал, осмысляя услышанное.

- Смотря чего ты ждала от них, - произнес я наконец. – Неужели они сразу бежали рассказывать всем то, что услышали от тебя?

- Нет, но... Я видела, как менялось их отношение.

- А твое? Человек слаб, это верно. Но если не было в нем желания предать, воспользоваться твоим доверием – пусть он что-то и выболтал ненароком, можно ли его винить? Невозможно требовать от человека, чтобы он был ангелом!

- Вот поэтому я и решила, что никому доверять не буду. Так, по крайней мере, меня больше не предадут.

- Странно мне это, - произнес я деланно безразличным тоном. – Ты готова, значит, только так: либо ты полностью взваливаешь на другого груз своей души – либо не доверяешь ничего? А подумай: сама ты готова принять тяжесть того, что несет близкий твой? Хотя бы погибший твой дядя? Или то, что думал и к чему готов был твой отец? Ты расспрашивала его, куда он собрался, зачем, почему, что его гнетет?

- Ну, понятно, сама я во всем виновата! – вздохнула Далия. Я понял, что она опять собирается замкнуться в себе, захлопнуть на миг приоткрывшуюся щелку –причем сам я, взявшись в чем-то ее обвинять, спугнул этот миг откровенности, - и поспешно продолжил:

- Опять – во всем? Пойми, каждый может отвечать только за свои действия, а брать на себя беды всех – или, наоборот, приписывать себе счастье всех – это из области ведения Творцов. Мы простые люди... Ты можешь не верить мне, но я правда хотел бы тебе помочь.

- Ты тоже можешь мне не верить, но я вижу! – вдруг рассмеялась она.

После этого разговора я вдруг понял, что шипы Далии слишком легко ломаются, и, правду сказать, стал тревожиться за нее гораздо сильнее. В итоге я сумел попасть во Дворец Совета раньше, хотя и несколько в ином качестве, чем собирался.

Глава 2. Татаг.

Далия была на рынке.

Вернулась она подозрительно быстро, и вид у нее был торжествуюий, точно она выполнила то, о чем давно мечтала. Я подумал было об удачной покупке, но она показала мне шкатулку такой редкой красоты и, насколько я могу судить, цены, что купить ее она не могла.

- Откуда она у тебя? - спросил я с любопытством.

Далия сделала загадочный вид; но, подразнив мое любопытство, в конце концов сжалилась и рассказала.

- Мы на рынок с соседкой пошли; возвращаемся – и вдруг рядом с нами останавливается четверка коней в колеснице, и хозяин заговаривает с подругой. Он подвезти нас предложил; ну, мы согласились, неохота же в такую даль пешком идти. И вот он по дороге начинает мне рассказывать. О том, какое у него богатое дело, как много он платит слугам. Предлагает работать на него.

- В качестве кого? – насторожился я.

- “Я собираюсь уехать, - говорит он, - и мне надо, чтобы кто-то присмотрел за моим домом, хозяйством, а главное – за моими делами в мое отсутствие. Кроме того, у меня в доме остаются важные бумаги, которые я не могу оставить без присмотра. Мне нужна хорошая хозяйка, которая следила бы за всем этим; я заметил, как ты делала покупки на рынке, и понял, что на время моего отсутствия мне лучшей домоуправительницы не найти”. Спросил, грамотная ли я, я сказала – да. Спросил, как мы живем, замужем ли я. Вот, шкатулку с бумагами оставил, - указала она мне. – Доверяет.

- Думаешь согласиться? – спросил я с внезапно пробудившейся тоской.

- Не каждый же день со мной такие важные господа заговаривают! Так просто отказаться и невежливо будет. Он сказал, что пришлет посыльного с письмом, где будет сказано, как его найти, когда он появится и что мне надо будет делать.

- А он знает, где тебя искать?

- Конечно; он же сам нас подвозил!

- И что у него за дело?

- Он… Тканями, кажется, торгует, у него несколько мастерских – ткацких и портняжных. Но в мастерские он нас не возил, остановился возле своего дома, показывал, как богато живет.

Кроме непонятного мне ревнивого чувства бродило в глубине души и еще какое-то сомнение, отнюдь не про себя – про нее и про этого внезапно возникшего татага. Если бы все это происходило где-нибудь в Трегорье, у меня и сомнений бы не было, но тут мы были в чужой стране, порядки которой я еще не постиг и однозначного вывода сделать не мог. Не зря же уверял нас слуга правителей, что здесь не делают различия, работает ли мужчина или женщина – главное, чтобы справлялся с обязанностями. Будь Далия моей сестрой, дочерью или женой, я закричал бы во весь голос: “Не соглашайся!” Но в нынешнем моем положении… Откровенно отговаривать ее я не имел права: все-таки, что мог ей дать я, бродячий маг, не смеющий остановиться в своих скитаниях; что мог предложить взамен? А там, быть может, она найдет лучшую долю, выйдет в свет, посмотрит мир – разве не о том она мечтала, не о том расспрашивала меня? Да и кто я был для нее – случайный знакомый, далекий друг; ясно, что отговоры мои для нее мало что значили. Однако было в тех немногих словах татага, что она передала, нечто, заставившее меня насторожиться.

- Значит, спросил, грамотная ли ты – а потом полюбопытствовал, замужем ли? А какое ему дело, кто будет переписывать ему бумаги: девица или замужняя женщина?

- Ну, не знаю, может, боится, что муж приревнует…

- А как он сам выглядит?

- Да так… Не старый еще, но тебя постарше будет. Не худой, не толстый, не высокий, не низкий – обычный, в общем.

Говорила она о нем без особого восторга, что меня немного успокоило.

- Странно что: если ему нужен управляющий, то почему он ищет его среди девиц? То есть, бесспорно, приятно, если возле тебя находится красивая девушка, но уж толков тут точно не оберешься. Второе: разумно, конечно, искать управляющего на рынке – но скорее среди продающих, чем среди покупающих. И третье: любая ли девушка, умеющая торговаться, является грамотной? Словом, он как-то не того искал и не там…

- И что ты об этом думаешь?

То, что она хотя бы спросила мое мнение, меня обнадежило; я с важным видом принялся рассуждать вслух.

- Все, что он говорит, может оказаться и правдой, хотя, как я сказал, так управляющего себе не выбирают. Второе предположение, очень сильно напрашивающееся: он хочет что-то скрыть, а тебя оставит как подставное лицо, вместо себя: сам он уедет, а все неприятности, которые ему грозят, придется расхлебывать тебе. Ты все равно ничего не знаешь, значит, и навредить ему не сможешь, даже не будешь знать, где он. А к девице все-таки скорее проявят милосердие. Ну, и третье, конечно, самое простое предположение: заигрывает он, а уж тут умных слов можно сколько угодно наплести. Тут, правда, непонятна шкатулка с бумагами и вопрос о твоей грамотности; но, может быть, ему приятнее иметь дело с умными девицами.

- Знаешь, что он мне сказал, почему он выбрал меня? “Ты, говорит, честная, не такая, как другие”.

Я хмыкнул.

- Однако, шкатулку передал, а ключа не оставил. Любопытно, - я склонился над ларцом.

- Ты можешь его открыть? – спросила она с надеждой. Я покачал головой.

- Ладно, раз он считает тебя такой честной, не будем его разочаровывать, - произнес я после осмотра. -–Можно было бы ее вскрыть, но это будет заметно. Так что подождем, чтобы хозяин сам нам сказал, что в ней.

Ждать пришлось недолго.

Начинало смеркаться – осенью в этих краях Солнце заходит рано; мы после обеда остались в гостиной. Внезапный стук в ворота заставил нас насторожиться.

Я хотел выйти открыть, но Далия меня опередила; пришлось остаться в некотором отдалении. Я успел лишь заметить, как нарочный посыльный передал Далие небольшое запечатанное письмо, с которым она вернулась ко мне.

- Что бы он стал делать, не будь ты грамотная? – произнес я с улыбкой.

Она протянула сложенный листок. Я засветил легкий светоч, и мы склонились над запиской. В тот миг наши волосы переплелись, и в голову ко мне заползло сомнение: а так ли уж непреодолим запрет для мага на создание семьи? Однако содержание записки вновь смутило все мои внутренние течения и повергло в глубокое размышление.

“Для тебя готов наряд со знаками моего дома, - говорилось в записке. - Сам я вынужден задержаться по делам, но вечером непременно встретимся. Приходи обязательно.

Линн Кормин”.

- И не написал – куда, - усмехнулся я. – Как-то это не похоже на солидного человека. Он, допустим, знает, где ты живешь, но ты-то не знаешь, где живет он!

- Прыткий он, однако, - покачала головой Далия. – Может, я еще и не буду у него работать – а он уж записал меня в число своих людей.

- Он, действительно, торопится, - начал я опять рассуждать вслух. – Отдал тебе шкатулку, сам готовится уезжать… Похоже все-таки, у него большие проблемы, и он просто убегает, а тебе отдал шкатулку, во-первых, поскольку ты все равно не знаешь, кому еще она может понадобиться, а во-вторых, поскольку ты совершенно не из его круга – значит, искать ее у тебя никто не будет. Там и впрямь могут быть ценные бумаги… Но я бы не стал работать в доме человека, у которого того и гляди будет обыск или налет.

- Но он ведь будет ждать! Интересно, где? – она осмотрела листок еще раз, точно пыталась найти план или указание на место.

- Подождем. Рано или поздно он сам сообразит, что что-то не так.

Наконец, под вечер забежавший мальчишка передал еще одну записку, поставившую все на свои места. Ибо в записку был завернут ключ от ларца.

Ключ я пока отложил – сладкое на третье, - и мы жадно вчитались в содержание записки.

“Приходи ко мне с черного хода сегодня в полночь. В ларце – ключ от моей спальни. Жду с нетерпением и любовью.

Линн Кормин.”

- Ф-фу, - не удержался я от переполнявшего меня возмущения. – Как я ни старался представить его в лучшем свете – он все-таки оказался наихудшим из всего, что я о нем думал. Да еще и не шибко умный, - в моих устах это было одно из самых страшных оскорблений.

- А по-моему, очень красиво, - возразила Далия. – Необычно, во всяком случае. Сперва дать шкатулку, потом прислать ключ – а внутри окажется любовное послание. Словно бы он только о тебе и думал.

- А вот давай посмотрим, только ли о тебе он думал, - я открыл ларец и принялся изучать ключ, лежащий в шкатулке. – Ни послания тебе, ни хотя бы имени твоего тут нет. Так что, боюсь, не тебе первой он передает этот ларчик. А то, что подобное приглашение – действительно красивый жест, это он давно смекнул.

Не составляло большого труда для мага увидеть сложное сочетание ароматов, переплетенных на ключе из ларца. Многие руки касались его, не одну девушку брался татаг “осчастливливать” подобным способом. Я раздумывал, как показать все это Далие – но она, похоже, и сама разобралась в запахе духов, исходящих из ларца, и в том сплетении вожделений, что владели его хозяином.

- Как он уверен в своей неотразимости! – хмыкнула она брезгливо. - Боюсь, ты прав. Но что же делать? – она с сожалением посмотрела на красивый ларчик и вздохнула. – Шкатулку придется отдавать. А для этого надо его найти.

- Позволь, я сам это сделаю. Обещаю: как только достигну высшего уровня мага, сотворю для тебя такой же, даже лучше. А пока … если ты мне доверяешь, то я сам передам его хозяину.

- Где же ты его найдешь?

- Пойду, куда указано в этой записке, - недобро усмехнулся я. Вряд ли неразумный татаг представлял себе, что такое маг в гневе.

- Подожди, - удержала она меня за руку, и я не мог не подчиниться. – Давай подождем до утра. Пусть он сам что-нибудь предпримет. Я могу надеяться на твою помощь?

- Конечно! – ответил я, пожалуй, с чрезмерной горячностью, чтобы поверить в мою беспристрастность. – В любое время дня и ночи.

- Но какое будет для него разочарование! – со смехом заметила она. Я покачал головой:

- Не думаю. Наверное, он уже нашел себе какую-нибудь девицу, пусть и не умеющую читать и писать.

Утром перед нашим домом остановилась четверка коней, запряженных в прогулочную колесницу. Ею правил невысокий белокурый человек, довольно плотного сложения, в сером наряде.

- Далия! – окликнул он каким-то заигрывающим голосом и проехал на двор.

Но вместо улыбающейся Далии его ожидал во дворе я, опирающийся на свой посох. И совсем не улыбался.

Кормин остановил повозку, и некоторое время, держа вожжи в руках, смотрел на меня непонимающе. Потом слез на землю, обошел меня со всех сторон, точно полагал, что я рассыплюсь, как мираж или призрак. Наконец, рискнул заглянуть мне в лицо и спросил растерянно:

- А где Далия?

- Все, что ты пожелаешь ей сказать, можешь смело говорить мне, - произнес я степенно. - Я ей передам.

- А… Но ведь это она просила меня приехать?

- Да. Она должна вернуть вот это, - я протянул шкатулку. – Она возвращает.

- Да вы совсем ничего не поняли! – татаг начал горячиться. – Я же ведь ей работу предлагал! Стоящее дело. Не простыни стирать, а делом заниматься. Она же грамотная девица, она будет вести мое хозяйство, у нее в подчинении будет куча слуг; да мне и дела до нее вообще нет! Мы должны были вчера встретиться, я ввел бы ее в курс дела…

- И для этого обязательно встречаться в полночь, с черного хода? – я в упор посмотрел на татага.

Он сбавил тон; видно было, что такого оборота он не ожидал. Пытаясь выяснить, видел ли я записку или только знаю о ней со слов Далии, он начал осторожно рассказывать (видимо, придумывая на ходу):

- Возможно, в вашем кругу плохо знают обычаи нашего круга. У нас ведь принято и в полночь собираться, и заполночь. Нам приходится заключать сделки с разными людьми; многие приплывают на кораблях, а корабли уходят и ночью, и утром – как только будет попутный ветер! Вот и у меня собралось очень приличное общество, с которым я веду дела; я хотел сразу ее познакомить со всеми, с кем ей впоследствии придется встречаться. Я же ведь не замухрышка какой-нибудь, у меня самого пять кораблей и несколько рядов в городе!

- О, я знаю, - поклонился я, решив пока не говорить про ключ и спальню. Он хотел свести все к деловому предложению -– что же, я был готов поиграть и в такую игру. – Род Корминов – один из древнейших купеческих родов Клагана, и, безусловно, служить у него почетно, - произнес я, вспомнив вывеску. - В таком случае, давайте обсудим договор, который вы собираетесь заключить с Далией.

- Договор? – он чуть не присвистнул, и некоторое время молчал. – Да напишу я вам любой договор, какой хотите! С самой-то Далией можно увидеться?

- Когда она вернется, я передам ей твою просьбу, - кивнул я, и татаг, рассудив, что разговор окончен, впрыгнул в повозку.

- А шкатулка? – напомнил я.

- Пусть Далия сама мне ее передаст, - бросил он, разворачивая коней.

Отъезд его напоминал бегство. Я постоял некоторое время, оценивая нашу беседу. Пожалуй, надо было мне вести себя понаглее; но я не хотел уподабливаться татагам. После разговора у меня почти пропали сомнения в истинных намерениях татага.

Вышла Далия.

- Ну, что же, - повернулся я к ней. – Либо я только что отрезал тебе путь к богатой жизни – либо спас от очень крупных неприятностей.

- Вряд ли первое, - улыбнулась она. – Видно, таким путем богатство мне не светит.

После завтрака я тоже стал собираться в город.

- Думаю, он теперь отстанет, - произнес я. – Все-таки, он оценил, что имеет дело не с одинокой сиротой, а с магом вряд ли захочет связываться. Но у меня к тебе на всякий случай просьба: до моего прихода ни на какие окрики из дома не выходи, в дом никого не пускай.

Я не думал, что мой поход в город так надолго затянется. Когда я вернулся, брат Далии сообщил мне, что ее окликнули из повозки, о чем-то с ней поговорили, после чего она села к ним – и они уехали.

- Сама села? – уточнил я недоверчиво.

- Сама, - подтвердил тот.

- А давно?

- Пожалуй…

- Ей никто ничего не передавал?

Парнишка задумался.

- Вроде, она говорила с кем-то у ворот, днем еще.

Я прошел в комнату. На столе, придавленная камнем, лежала записка; я торопливо схватил ее.

“Далия! Это тебе пишет Влада, если ты меня еще помнишь. Мой муж и Линн Кормин – близкие приятели, и Линн как-то разговорился о тебе; так я узнала, что и ты здесь. Надо бы нам встретиться и поговорить; посылаю за тобой повозку своего мужа.

Влада.”

Каким-то образом и Банн Вихор оказался причастен к этому делу. Хорошего от этого типа ждать не приходилось. Видимо, после скандалов в Йостреме ему пришлось вернуться домой, значит, мне теперь предстояло увидеться с ним.

Хотя, может, подруги просто заболтались, засиделись… Смешно было бы вмешиваться в их разговор; но пойти встретить Далию, поскольку уже темнело, было вполне обоснованным действием.

Влада открыла мне сама.

- А ее нет, - ответила она, и я так и не понял, узнала она меня или нет. – Ее приятель мужа, Линн Кормин, отвезти домой взялся.

Я почувствовал, как внутри меня самопроизвольно начал раскручиваться Круг Силы. Сейчас я точно знал, что делать. Очертания домов и деревьев расплылись, точно превратившись в один обнимающий меня коридор; и по этому коридору я отправился, безошибочно находя дорогу, к дому татага Линна Кормина. Я начал взбираться по холму, по проложенным здесь по спирали каменистым улицам.

У ворот дома меня ждал охранник. Прежде чем он успел меня остановить, я ступил на двор – и только потом повернулся к нему. Охранник – молодой парень – бросился на меня с поднятым кнутом, и тогда я нанес упреждающий удар.

Не знаю, как это выглядело со стороны, а для меня это было, как будто молния вылетела из конца моего посоха, ударила несчастного в лоб, прошла до ног и вернулась в меня. Сила, бурлившая во мне, начала выходить наружу. Замкнулся Внешний Круг.

Парень рухнул на камни двора и забился в судорогах. Я помню это ощущение, когда по тебе, не готовому, впервые пробегает Поток, вымывая все силы начисто. До утра охранник будет теперь валяться, не имея возможности шевельнуться.

В дверях на меня с разных сторон бросились еще двое. На мгновение я ускорил шаг – и, обманутые моей тенью, они столкнулись лбами.

Я уже начал надеяться, что доберусь до спальни татага без помех, когда навстречу мне вышел, наконец, серьезный противник. В нем сразу угадывался профессиональный воин; он был в кольчуге и с обнаженным мечом.

Мы встретились с ним посреди длинного коридора, опоясывающего дом. Не сбавляя шага, я поднял посох – и только в последний миг заподозрил неладное.

Молния без вреда скользнула по митрондовой кольчуге – и ушла в пол. Но если магия на митронд не действовала, мне никто не мог помешать сразиться с врагом как обычный человек, и я, уже несясь бегом, просто сбил его с ног.

- Не помешал? – я остановился на пороге спальни.

Линн повернулся ко мне. Он сидел напротив Далии за столом, накрытом на двоих, и, видимо, только что произнес проникновенную речь.

- Тебя долго не было, - напомнил я Далии. – Я начал волноваться.

- Иду, - Далия поднялась со вздохом облегчения .

- Куда это ты? А обещанная ночь? – Линн схватил ее за руку.

- Он что, пристает? – кивнул я в его сторону.

- Я?! Пристаю?! – Кормин был возмущен подобным предположением. – Да любая девка, и куда из более богатых, будет просто рада отдаться мне.

- Вот и поищи более богатых, - посоветовал я.

Схватив бутылку со стола, Линн устремился ко мне, занеся ее над головой для удара – но споткнулся о собственную ногу и растянулся плашмя.

- Вы, я вижу, засиделись, но пора и честь знать, - я взял Далию за руку и повел к выходу.

- Подожди, - остановила она меня и, вернувшись к бессильно мотающему головой татагу, от души залепила ему пощечину:

- Ну, будешь еще ко мне приставать? – торжествующе вопросила она и уже сама потащила меня прочь из дома. Я решил не устраивать выяснения отношений. Насколько я знал Далию, в ее характере было такое уступательство силе: она могла долго хорохориться и шуметь, но реально возразить наглецу не могла, предпочитая смиряться. Эта ее особенность и заставляла меня постоянно волноваться.

Проходя мимо лежащих охранников, она с вопросом посмотрела на меня.

- До утра проваляются, - пообещал я. – Так что пока у нас проблем не будет.

Зато утром начались проблемы у меня.

Отряд личной гвардии в митрондовых доспехах подошел к дому и потребовал, чтобы я сдался. Как я уже говорил, против отряда профессиональных воинов, возглавляемых мало-мальски способным начальником, никакой маг не выстоит, и я даже не пытался. Окружив со всех сторон, стража повела меня во Дворец Совета. Я и сам стремился туда попасть, так что отчасти был даже рад подобному повороту событий.

Глава 3. Суд.

Всю дорогу до Дворца Совета я удивлялся реакции людей, попадающихся нам навстречу; вернее сказать, полному ее отсутствию. Ну, то есть, как обычно, лениво оборачивались вслед, но никакого любопытствса, кого и за что взяли, я не увидел. Как будто каждый день проходили по улицам ряды стражников, закованных в броню, и вели арестованного мага. Впрочем, как я понял, своим правителям тут привыкли доверять: раз ведут – значит, надо. Наконец, запертые двери Дворца Совета открылись для меня. В сопровождении стражи я прошествовал по широкой мраморной лестнице и ступил в круглый Центральный зал.

Меня позабавила эта мысль. Те люди, что казались мне достойными и заслуживающими уважения, в конце концов сходились друг с другом, заключали союзы и даже завязывали дружбу. Так было с Оттаром и Ольвином, с Верондом и Дахартом, с Дарондом и Руматом... Те же, кто изначально были мне неприятны или как-то вызывали подозрение, тоже в конце концов оказывались вместе, по другую сторону поля: Кормин и Вихор, Аронд и Орбаг... Любопытно, куда попадет дан Атран?

Как раз меня поставили против председателя Совета Бросс Клагана, и дан Атран поднялся с кресла.

- Итак, почтенный татаг Линн Кормин, из древнего рода Корминов, при свидетельстве татага Банна Вихора, из рода Вихоров, обвиняет мага Хладомира в насилии, учиненном вышеназванным магом в его доме. Признаешь ли ты, маг Хладомир, справедливость этого обвинения?

Я усмехнулся.

- Вот как? Оказывается, это я виноват в насилии? Мне казалось, что насилием занимался кто-то другой.

- Что ты имеешь в виду? – дан Атран удивился настолько, что позволил себе отступить от положенных слов.

- Не что, а кого. А именно, татага Линна Кормина.

- Но ты признаешь, что ворвался в его дом?

- Не отрицаю, - кивнул я.

- С какой целью?

Я нашел взглядом Линна Кормина.

- Пусть мой обвинитель сам скажет, что я делал у него в доме. Или я что-нибудь украл, сломал, повредил? Я готов исправить содеянное.

- Ты поднял руку на татага – разве это малое преступление?

- А если этот татаг сам поднял руку на беззащитного – вы готовы снять с него всю вину?

- На кого он поднял руку?

Линн, которому Вихор все это время что-то шептал на ухо, вскочил с места:

- Да эта Далия сама за мной увязалась! Стрельнуло ей в голову, что я на ней жениться должен, я уж и не знал, как от нее отвертеться. А ты, погромщик, вломился в дом, побил моих слуг и меня еще, с помощью магии своей, всех сил лишил!

- Каких именно сил я тебя лишил? – уточнил я. Кормин покраснел.

- Любопытно, с чего это Далии стрельнуло в голову, что ты на ней должен жениться? Или это она тебе записки с ключами от спальни передавала?

- Протестую! – поднялся татаг справа от Атрана. – Это – личная жизнь уважаемого татага, и мы в нее вмешиваться не имеем права!

- С вашего позволения, это еще и моя личная жизнь, в которую ваш уважаемый татаг посмел вмешаться! -–вспылил я.

- Стало быть, ты должен был обратиться с жалобой в наш суд, мы бы рассмотрели ее и вынесли решение, - кивнул дан Атран. – Ты же присвоил себе право судить, право, тебе не принадлежащее.

- Надо бы еще Далию спросить, хотела она от меня уходить или нет, когда этот разбойник ее уводил! – продолжал кипятиться Кормин, подстрекаемый Вихором.

С места поднялся одетый в темное дан Теян, главный соперник Атрана:

- И в то время, когда по всей границе у нас собираются враги, мы тратим время на разбор дела какого-то мага, поссорившегося из-за девки с татагом? Дан Атран, я не понимаю тебя. Гони в шею их обоих, и пусть они разбираются меж собою.

- Извини, дан Теян, была подана жалоба, и мы не имеем права отмахнуться от бед даже малейшего из наших подданных. Татаг Кормин взывает к нашей справедливости и требует управы на чужеземного мага; мы не должны остаться глухими к его мольбам.

Дан Теян понял, что погорячился, а я понял, почему именно дан Атран, а не Теян уже десятый год занимает место председателя Главы совета. Младший Хартаг прекрасно умел лавировать меж всеми заинтересованными сторонами.

- Однако почтенный дан Теян Муркан прав, мы не имеем права тратить много времени на рассмотрение этого дела, ибо нас ждут также и другие дела. Каковы будут мнения почтенных членов совета: что заслуживает маг Хладомир в наказание за свое своеволие?

- Выгнать его из города без права возвращения! – заявил один.

- Бросить в тюрьму, дабы больше не смущал нашего покоя! Я давно его заметил – он все бродил по городу, мутил народ странными вопросами.

- Не согласен с почтенным Вороханом: тюрьма для мага не преграда. Если бы прегрешение было больше, я бы посоветовал его казнить, но по справедливости казнить мы его не имеем права.

- Очень точное замечание, почтенный Харун. Я тоже склоняюсь к изгнанию.

- Вы хотите усилить наших врагов на еще одного мага? – возмутился дан Теян, взяв слово без очереди.

- Прекрасно, дан Теян, - согласился Атран. – Я чувствую, что наши мысли совпадают. Дело в том, что недавно я изучал записи подобных дел, имевших место в прошлом, и приготовил краткую выписку для вас.

По знаку дана Атрана писарь раздал членам совета небольшие куски пергамента. Татаги углубились в их изучение, только дан Теян презрительно глянул на протянутый ему лист и отвернулся.

- Это справедливо, - наконец, изрек седоусый Ворохан.

- Вполне обосновано, - кивнул Харун.

- Да, да. Это разумно, - присоединились двое других.

- Таким образом, я могу объявить приговор? – дан Атран обвел глазами совет. Татаги закивали, дан Теян пожал плечами.

- Итак, маг Хладомир, своевольно вторгшийся в дом татага Линна Кормина и нанесший побои хозяину и его слугам, приговаривается к уплате виры в двадцать лигов серебра. Половину этого получит истец, вторая половина пойдет в казну государства. Маг Хладомир, ты слышал наше слово?

- Потому что так записано в наших законах.

- Ну, вы могли бы присудить и двести – я все равно не в состоянии заплатить.

- Пусть отработает виру службой Броссу Клагану, - объявил дан Атран, опускаясь в кресло.

Я попытался встретиться взглядом с даном Хартагом, но он смотрел поверх меня куда-то вдаль – или, скорее, на дана Теяна. Не могу не оценить по достоинству сей шаг председателя Совета: он задаром получил мага себе на службу. И, учитывая, что Далия, по сути, у них в заложницах, я сделаю все, что они прикажут. Может быть, еще и поэтому магам не рекомендуют связывать себя семьей?

- Не смею более утомлять членов совета рассмотрением данного вопроса. Полагаю, истец удовлетворен? Доверяет ли совет мне обязанность дать задание виновному?

- Кто, как не победитель в битве при Налдире, лучше других найдет применение магу? – заискивающе произнес Харун. Прочие татаги выразили свое согласие, и только дан Теян что-то проворчал себе под нос.

- Отведите мага в комнату переговоров, - приказал дан Атран страже. – После окончания совета я займусь им.

Меня отвели в небольшую комнату с единственным окном, почти без мебели, кроме единственного стула и стола справа от окна. В самом углу, рядом с окном стоял высокий шкаф, сливающийся со стеной. Здесь я ждал довольно долго, глядя в окно на далекое море. Наконец, в комнату быстрым шагом вошел дан Атран; пройдя мимо меня, он сел за стол и принялся вытаскивать из шкафа запыленные бумаги.

- Тебе предстоит встретиться с магом Орбагом и уговорить его встать на службу нам, - наконец заявил он, не глядя на меня.

- Я полагал, он уже состоит на вашей службе, - заметил я.

- Мы – свободная страна, и каждый тут поступает сообразно своим интересам, - напомнил мне Атран. – Так что если несколько татагов решили вступить в союз с Орбагом, они сделали это по своей воле, а не по нашему указанию. Орбаг слишком своеволен, и его решения слишком часто идут вразрез с нашими интересами.

- В таком случае он вряд ли согласится служить вам.

- Примени ВСЕ средства убеждения, - нетерпеливо произнес Атран.

- Маг не может причинить вреда другому магу.

- Вот поэтому мы и посылаем тебя, - мягко объяснил Атран. – Все обычные смертные, кого мы отправляли до сих пор, либо не вернулись... либо вернулись не целиком.

- А вы полагаете... маг Орбаг еще не нашел средства так же поступать и с магами? – с некоторым беспокойством уточнил я.

Дан Атран пожел плечами:

- К сожалению, у нас только один способ это выяснить: тебе отправиться к нему.

От слов Хартага у меня наступило словно прозрение. Я понял наконец, почему, хотя во врагах моих значился сам Орбаг, коего иные из клаганцев полагали чуть ли не богом, я оставался жив до сих пор. Орбаг мог наносить удары по моему окружению – но ничем не мог навредить мне лично, довольствуясь помощью против меня людям. Стало быть, мне действительно нечего было опасаться. Однако уезжать, бросив Далию, я не собирался.

- Зачем тебе Орбаг, если у тебя есть я? Обещаю – я буду более покладистым, нежели он.

- Верю. Но в данном случае мне нужен именно он.

- Зачем?

Дан Атран с сожалением посмотрел на меня.

- Тебя не учили уважительному отношению к старшим?

- О, я безмерно уважаю старших и пользуюсь любым случаем чему-нибудь у них поучиться. И сейчас я хочу знать – чем же таким превосходит меня маг Орбаг, дабы знать, с чем я могу столкнуться в своей деятельности.

Хартаг встал, прошелся по комнате.

- Справедливо. Что ж, проведем небольшое отступление в историю. Ты наверняка уже слышал про Общину Воинов – живя у нас, о ней нельзя было не слышать.

- Это те самые, что забрали тело дана Румата, твоего дяди, из Храма Трех?

Дан Атран через силу кивнул – видно было, что об этом ему вспоминать не хотелось.

- Эту Общину создал дан Румат, и они чтут его, как своего основателя. Румат заботился о ней, выделил ей деревни во владения. Там с детства обучают воинскому искусству. Ничем другим не занимаются члены этой общины, кроме как изучением всевозможных видов боя. Они дерутся пешими и конными, копьями, мечами, стреляют из луков, даже голыми руками могут драться против вооруженных противников.

- Кажется, я встречал таких в армии Камангара.

- Да, после бегства Румата они поступали наемниками во все страны мира. К тем, кто больше платил.

- Почему же они не поддержали Румата тогда?

- Отчего же? Поддержали. Тогда они только-только появились, были слабы и малочисленны, но уже тогда лишь совместными усилиями Кано Вера и моими мы смогли остановить их завоевания, а еще потому, что они совершенно не умеют управлять завоеванным. Ты понимаешь – это ведь просто орудия убийства! Это не правители, они знают только войну – и они повинуются своему вождю безотказно. К счастью, мои люди не допустили соединения Румата и Общины. Румат хотел сделать из них идеальных Стражей границы, это как раз после отделения Дивианы. Но потом, когда они не стали разыскивать его, Румат сам отрекся от них. Сколько сил я приложил, чтобы переманить их на свою сторону! Сколько средств перетекло в их жадные руки! Сколько рабов и рабынь было передано им, сколько оружия... И вот, чем дальше, тем больше я чувствую, что не могу держать их под контролем.

- При чем же тут Орбаг?

- Я не уйду из города, пока ты не пообещаешь мне, что с Далией Миран ничего не случится! – заявил я. Дан Атран возмущенно вскочил:

- Ты еще осмеливаешься диктовать мне условия!

- Можешь меня заточить в темницу или сбросить со скалы, но принудить работать на себя ты не сможешь, - отвечал я.

Дан Атран некоторое время размышлял, скрестив руки на груди.

- Не беспокойся, - произнес, наконец, он. – В покое Далии я заинтересован не меньше, чем ты – или даже она сама.

- С чего вдруг такая забота? – удивился я.

Дан Атран с тем хитрым прищуром, какой я замечал во всех известных мне представителях дома Хартагов, вынул из-под стола книгу в толстом переплете. На обложке значилось:

“Дану Атрану Хартагу, главе совета Бросс Клагана, от Арота Мирана”.

- Ее отец погиб на службе Броссу Клагану, - пояснил Хартаг. – Тебе придется совершить то, что не удалось ему.

- Миран погиб? – спросил я, чувствуя, как наваливается в душу страх и ужас за Далию.

- Видимо. Уже более года мы от него не слышали ничего.

Дан Атран протянул мне книгу.

- Ознакомься. Здесь есть о маге Орбаге все, что он успел собрать до своего отъезда. Однако торопись. Есть еще одна сила, настойчиво добивающаяся власти над Общиной и ищущая пути к Орбагу.

- Аронд? – догадался я.

Хартаг кивнул.

- Как мне доносят, после проигранной войны с нами он исчез, видимо, не желая делить с Дарондом горечь поражения. Аронд всегда был человеком очень властолюбивым; нам удавалось находить общий язык – но только до тех пор, пока наши интересы не пересекались. А теперь он, насколько я его знаю, не желая делиться властью с татагами, должен устремиться туда, где он больший хозяин – чем мы: в Общину. Так что берегись Аронда.

- Мы уже пересекались с ним, - кивнул я и ушел, унося под мышкою рукопись Арота Мирана.

Эту книгу поистине стоило прочитать. Наверное, многие маги отдали бы полжизни, чтобы заполучить ее в собственность. Тут были собраны все деяния одного мага, и этот маг всплывал от эпохи к эпохе в самых разных деяниях, но всегда – в очень странных и необычных. Из книги я узнал, что Орбаг выбрал местом своего обитания остров посреди озера Дрекла. Однако о том, что же побудило Мирана начать собирать эти сведения, я так ничего и не нашел.

А еще мне попалось странное предание, явно написанное другой рукой. Оно было вложено в книгу отдельным листом.

“Так решил Осирн, и стало по слову его. Тот, кто творил – продолжит творить; тот, кто разрушал – будет разрушать себя. И в новой жизни не найдет он покоя, ибо изменится облик его, и станет он всем ненавистен. Облик этот – от Изгоев Земли, душа же – от разрушителя. Тогда придет другой, ему подобный, и поднимет его, и обрушится кара на виновных и невиновных, но найдется тот, кто освободит душу, и вернется она, искупленная”

В общем, понятного было мало, кроме того, что Осирн – это просто Сохранивший у сьорлингов. Стало быть, речь шла о каком-то законе, введенном Сохранившим по поводу магов.

Уходя, я, как мог, постарался оградить покидаемый дом. Есть довольно обширная область магии, изучающая свойства окружающего нас мира. Маг, владеющий ею, может уловить самый слабый след, оставленный случайным прохожим, найти по движению воздуха ушедшего человека и вопросить о происходящем на расстоянии. Собрав все свои умения, я создал на двери дома знак вроде того, что носила на спине Далия, и теперь, случись здесь что-нибудь, я немедленно узнал бы об этом (хотя вмешаться, увы, не мог).

Далия пообещала мне вести себя благоразумно и со вздохом взяла на себя всю полноту правления в доме. Простившись, я вышел и отправился в гавань, где мне предстояло сесть на корабль, идущий на материк.

Говорят, судьба благоволит тем, кто встал на путь занятия магией. Им везет гораздо чаще, чем прочим людям; правда, везение это иногда странно, и далеко не сразу можно разобраться, к добру ли оно. Так что я почти не удивился, увидев в гавани “Лахор”, корабль моего старого знакомого Дахарта.

- Ба, старина! – вскричал кормчий, заметив меня на берегу, когда я подошел поближе. – Как приятно встретить тебя, особенно когда расстались мы на другом конце света!

- Да, и при каких обстоятельствах! – напомнил я. – Я даже не знал, удалось ли тебе выскользнуть из кольца камангарцев.

- Как видишь, - самодовольно хмыкнул Дахарт.

- И что ты тут делаешь?

Дахарт внезапно смутился.

- Собираюсь плыть на Большую землю. Тебя, случаем, туда доставить не надо? Плата все та же – попутный ветер.

Я рассмеялся.

- Ты не поверишь, но именно туда мне сейчас и надо.

Глава 4. Заклятие Смешанной крови.

Как и в прежнюю нашу поездку, Дахарт немало сумел мне порассказать об этих краях. От него я узнал, что битва при Налдире – это та самая, в которой был разбит дан Вогуром Хартаг с остатками верных дану Румату людей. А Налдиром называют одинокую гору к северу от столицы Бросс Клагана, в которой, по преданию, также обитал дракон.

- Помнится мне, ты очень недоверчиво отнесся к моему рассказу о драконах в прошлый раз, - припомнил Дахарт.

- Да, и с тех пор я так ни одного не увидел. Хотя уже дважды пытался. Но вот незадача: один ильв взялся истребить всех драконов в нашем мире и всякий раз, когда я иду к дракону, опережает меня. Так что ни одному дракону мне не удалось спасти жизнь.

- Как звали твоего ильва? – нахмурился Дахарт.

Дахарт помрачнел.

- И куда он направился с тех пор, когда ты его видел последний раз?

- К Драконьему озеру, разбираться с последним драконом.

Дахарт помрачнел еще больше.

- Только не говори мне, что Кулг На Гасш – это такая же тайна, как и Арот Миран, - предупредил я.

- Это – куда большая тайна, - понизил голос Дахарт, и как-то странно начал оглядываться.

Я уже привык, что он любит делать тайны по любому удобному поводу, и не стал допытываться сразу. Подумав, Дахарт стал рассказывать сам.

- Кулг На Гасш – не просто Ильв. Он – Проклятый Ильв.

- В каком смысле?

- В том, что встреча с ним – всегда к несчастью. Вокруг него собрались изгои из хротаров – почему-то он всегда водил дружбу с этим народом, - а прочие люди боятся даже приблизиться к их лагерю. И там, куда он направляется, обязательно случается несчастье.

- С драконом, - хмыкнул я.

- Увы, не только. Ты все не веришь, но пойми – они существуют!

- Кто?

- Драконы!

Я промолчал, ибо увидел в глазах кормчего истинный ужас, и вдруг поверил: он видел их!

Медленно проплывали мимо вечнозеленые ели, устремленные вершинами к темному осеннему небу; порою торчали над водой корни, или поваленные деревья, как мосты, протягивались с берега на берег. На редких пригорках высились деревни ильвов.

“Лахор” приближался к землям севинов. Даже под сенью лесов попадались селения, жители которого говорили на родном для меня языке. Это, вообще говоря, было удивительным. Ильвы отличались большой замкнутостью, не допуская в свои земли никаких чужаков; с севинами же они почему-то охотно заводили дружбу. Некоторые полагали даже, что севины и ильвы происходят от одного корня, хотя, конечно, сходство их было довольно поверхностным. Так, и севинов, и ильвов можно было назвать блондинами, но севины – скорее русоволосые, у ильвов же волосы серебристо-серые, почти белые; тонкие строгие лица ильвов никак не напоминали круглые лица севинов, и даже хотя и те, и другие отличались высоким ростом, ильвы были худощавы, севины же довольно коренасты. Разве что серый цвет глаз сближал два этих народа.

Первоначально Севины были одного корня со Станами и Скоротами, входившими в союз Радимов. Но Станы совершенно смешались с Хротарами, образовав народ Гулы, переняв у Хротаров и язык, и обычаи, Скороты же почти полностью были истреблены в кровавых усобицах. Уцелевшие семьи влились в род Севинов, и носителями языка и обычаев Радимов сейчас остались одни Севины.

Медленно двигался морской корабль по изгибам лесной реки.

- К берегу, ребята! – Дахарт навалился на кормовое весло. “Лахор” скользнул под навес деревьев, и с поваленного бревна на борт прыгнул человек. Миг спустя я узнал дана Вогурома Хартага.

- Ты вовремя, Дахарт, - похвалил дан кормчего. – Я начал уж волноваться.

В этот миг он заметил меня.

- О Великий Оспоривший! Какими судьбами? Откуда ты здесь?

- Хотел бы и я знать то же, - отвечал я.

Дахарт, вдруг засуетившись, пригласил нас в свой кормовой шатер.

- Я ищу справедливости, - ответил мне Вогуром. – Я собираюсь вернуться на трон предков.

- Если тебя там захотят видеть, - возразил я.

- Сдается мне, ты идешь из тех мест, где обитает Первый Хранитель Аронд, - припомнил я. – Ты, случаем, не сговорился с Арондом поделить владения дана Атрана?

Вогуром посмотрел на меня с тайным страхом:

- Надеюсь, ты здесь не по поручению моего брата?

- Именно по его.

- У тебя способности поступать на службу к моим врагам! – вскричал Вогуром.

- Только после того как ты сам бросил вверенных тебе людей! - ответил я. – Не забывай – поначалу я служил тебе.

Вогуром тяжело дышал, глядя на меня с подозрением. Потом вдруг взял себя в руки и приветливо улыбнулся:

- Сколько ты еще будешь поминать старые обиды?

- Я давно их забыл. Просто с тех пор я считаю себя свободным от всех обязательств по отношению к тебе.

- Ты можешь считать себя свободным и от обязательств по отношению к моему брату, - заверил меня Вогуром. – Думаешь, он лучше меня в вопросах чести? Увидишь, как он побежит спасать свою шкуру, когда я появлюсь под стенами Бросс Клагана.

- Возможно. Но пока мне не в чем его упрекнуть.

- Ты говоришь так, будто сам себя всегда ведешь безупречно!

- Отнюдь. Я оставляю за другими право судить меня – но и я могу судить других, ибо сам сужу не со своих позиций, но с тех, что даны мне при обучении Сирагундом и, через него – Сохранившим!

-Ясно. Помощи от тебя ждать не приходится. По крайней мере, расстанемся друзьями.

- Высади меня на Драконьей горе, - попросил я Дахарта. Более мы не разговаривали.

В тот же день, к вечеру, мы выплыли через широкий исток реки в Дрекла – Драконье озеро, где далеко впереди виднелась острая вершина горы. В течении нескольких дней мы шли на нее. Дахарт со страхом иногда поглядывал на гору, но ничего не говорил, и только когда “Лахор” бросил якорь возле острова, подошел ко мне.

- Желаю удачи, - произнес он, пряча глаза. – Мы с Вогуромом договорились, так что не взыщи...

- У каждого свои дела, и меня ваши не интересуют, - сказал я с большим равнодушием, чем то, в которое можно поверить. На лодке меня доставили к подножию горы, и “Лахор” поспешно отплыл, направляясь к южному берегу озера.

Коричневатые старые отроги сбегали к самой воде. Разглядев узкую тропку, я стал взбираться наверх, рассудив, что с вершины скорее увижу жилище мага или вход в гору. Тропа вилась и вилась вокруг горы, навиваясь лентой, ныряя меж утесами, - и вдруг завершилась у ворот, вырубленных прямо в скале.

Толкнув створку, я вошел. За воротам был крытый дворик, а прямо против входа – лестница, уводящая вверх. Я продолжил подъем – и вскоре дошел до двери, ведущей в небольшую комнату.

Комната была пуста. Я осмотрел полки, огонь в очаге, кресло у стола - казалось, хозяин только что вышел и вот-вот вернется. Решив не испытывать судьбу, я подошел к двери.

- Заходи, - кресло вдруг развернулось ко мне, и на меня полыхнуло огненное одеяние. – Раз уж ты все равно добрался.

Я порывисто обернулся. Из кресла, облаченный в долгую накидку огненного цвета, на меня смотрел Эрттар Диваг, более известный мне под именем Аронд, Первый хранитель Йострема.

- Почему ты пришел один? – Аронд вдруг поднялся и набросился на меня с гневными упреками. – Как ты мог оставить Далию Миран под рукой этого мерзавца Кормина?

Слова били меня, точно камнепад, несущийся с горы. Не сразу понявший, что произошло и кто передо мной, я ушел в глухую оборону и лишь ощущал, как скользят вокруг потоки упругого гнева. Он, однако, сумел заставить меня испугаться. Прикоснувшись к воздвигнутым мною потаенным стражам, я убедился, что у Далии все спокойно – и лишь тогда решился ответить.

- Ты считаешь, я должен был привести ее сюда, где ты поставляешь рабынь развращенным воинам из Общины?

- Не суди о том, чего не понимаешь! – голос Аронда оставался повышенным, но уже не крикливым и не нес в себе той сметающей лавины. – Не ради минутной прихоти я занимался этим, а ради вас всех, неблагодарных учеников!

- Почему же мы неблагодарные? – удивился я.

- Потому что половина всех заклинаний, которым вас учили, открыта мною – а знает ли хоть кто-то из вас мое имя?

Я вынужден был признать его правоту. Даже я услышал о нем почти случайно. Впрочем, как я говорил, случайного для магов почти ничего не бывает.

- Что же двигало тобой? – спросил я, охваченный чуть ли не почтением.

Аронд принял важный вид. Судя по всему, за его долгую жизнь слушателей у него было немного.

- Ты понимаешь, куда бы мы ни пошли – всюду наталкиваемся на ограничения, положенные нам. Не только мы, маги, но и простой смертный точно так же подвластен этим законам; причем мы еще находимся в лучших условиях – нам дозволено больше, нежели им. Что бы мы ни совершили - все равно останемся в рамках отведенных нам сил, причем не мы решаем, сколько сил нам положено. Мы должны их где-то взять, чтобы куда-то направить. Просто изменение направления, но ни в коем случае не творение, не создание нового.

- А я слышал...

- Про магов высшего уровня? Да любой гончар со своим искусством их переплюнет! Большинство, конечно, не используют и малой доли позволенного им – по бедности воображения – но там, куда пытаются идти, очень быстро натыкаются на предел. И всю свою жизнь я потратил на то, чтобы раздвинуть эти пределы.

- Ты пытался покуситься на волю Творцов? – спросил я осторожно, чувствуя пробивающий меня страх.

- Довольно успешно, должен сказать. Никаких испепеляющих молний с их стороны. Да и какое им дело до моих изысканий? Их куда больше интересуют разборки меж собой, а мы для них – не более чем развлечение. А мы, полагая себя любимыми детищами творцов, приняли их правила игры, не пытаясь их пересмотреть, и теперь ощущаем на себе всю их прелесть. Вот в чем их вина! Они оставили этот мир, забыв, что, предоставленный сам себе, он выродится, без всплесков извне! Посмотри: очень быстро жители Бросс Клагана нашли самое выгодное устроение государства и живут при нем. Какой смысл говорить о бездуховности: духовность была Творцами не предусмотрена! Деньги надо давать под проценты; упавшего надо добивать, пока не поднялся. Очень быстро мир расслаивается на богатых, которые богатеют, и бедных, которые беднеют и пытаются выжить, работая на богатых. Где оказался ты – во многом дело случая; но потом перекроить судьбу крайне сложно.

- Тем более что те, кто оказался в богатой части, и не собираются этого делать.

- Напрасно ты так думаешь. Сколько раз я видел страдания на лицах тех, кто уже не знает, на что еще потратить деньги – при этом, желательно, так, чтобы остаться в живых. Разбогатевшие тоже хотят изменить свою судьбу; разумеется, они не хотят становиться бедными, но ищут, кем еще они могут стать. Одни – влезают в политику и рвутся к власти. Думаешь, почему так гоняются за магами? Не столько от большой нужды, сколько от того, что, имея мага, перестаешь быть просто богатым человеком, становишься кем-то еще. Но в итоге все сводится все к той же игре: есть деньги, их надо либо заработать, либо потратить с толком. И маги, нанимающиеся к правителям, включаются в ту же самую игру, поскольку другой нашими Творцами не предусмотренно.

- В какую же игру играешь ты?

- Я не играю в игры. Я намерен воздержаться от игры. Довольно уже и того, что весь Бросс Клаган превратился в какое-то странное животное, питающееся трудом окрестных стран и собственных подданных и перерабатывающее его в деньги. Они же ни о чем другом уже и думать не могут! У них все измеряется деньгами…

- Как же тебя – мага, по всей видимости, - занесло на роль Правителя?

- Мага, по всей видимости? – зло переспросил Аронд. – Да тот, кто был на месте Аронда до меня, просто умолял меня занять его место, прослышав о моих способностях. Только я мог тогда спасти Йострем. Потратив немыслимо долгие годы, я могу теперь обойти правила любой игры, кем бы она ни была навязана, хоть самим Воплотившим. Уже очень давно я ухожу от смерти. Хотя – признаюсь тебе в этом: я один по-настоящему боюсь ее, ибо знаю, что именно ждет меня после. И я могу рассказать, что ждет тебя.

- Расскажи, - согласился я, без особого страха – но и без восторга.

Поднявшись, он открыл дверь в дальнем углу комнаты и повел меня по узкой винтовой лестнице, вьющейся в теле горы, вниз, глубоко вниз. Внезапно путь завершился.

В темном подземелье виднелись сполохи алого пламени, бьющегося где-то в сердце горы. На самом дне подземелья высилась темная фигура, необъятная взглядом; медленно скользя глазами по чудовищным клыкам, по сложенным крыльям, я с ужасом понял, что вижу дракона.

- Но ведь это только чучело! – выдавил я с надеждой.

- Не только, - покачал головой Аронд. – Это не труп и не чучело, наоборот: это завершенное творение, в которое осталось вдохнуть жизнь. И она вольется в него, стоит тебе или мне покинуть этот свет. Ты думаешь, тебе уготована участь стать творцом и занять место рядом с Воплотившим? Ошибаешься. После смерти ты воплотишься в это чудище и своими жизненными силами, накопленными за годы занятия магией, оживишь его.

- Можешь ли ты доказать свои слова? – хрипло произнес я.

- Зачем мне их доказывать? Если тебя хоть немного учили магии, ты сам увидишь потоки, тянущиеся от него.

Он был прав. Здесь, у истоков древней силы, я видел почти воочию будущее лежащего предо мною дракона.

- Но я не собираюсь покоряться уготованной мне участи. И готов научить тебя. На это я и потратил столько сил, времени и даже жизни других!

- Ты вырвался из своего порочного круга, ввергнув всех остальных в еще более тяжкую участь!

- Что же, ты хочешь, чтобы всем было одинаково плохо – или чтобы хоть кому-то было хорошо?

Я нашел силы усмехнуться.

- Я предпочитаю, чтобы всем было немного хуже, чем чтобы одному было очень плохо – или, наборот, одному было очень хорошо, а остальных не осталось бы вовсе.

Аронд странно на меня посмотрел.

- Ты очень многого не знаешь.

- Скажи, как тебя правильно называть: Аронд, или Орбаг, или, может быть, Эрттар Диваг? – спросил я с вызовом. Маг помедлил.

- Несчетные века я ношу имя Орбаг. Последние полвека меня называли Эрттаром Дивагом, и двадцать лет минуло, как я принял титул Сира Аронда. Но имя – лишь видимость…

- Однако оно помогает понять, кто есть кто. Но ты так и не ответил мне – почему я должен был привести к тебе Далию Миран?

Орбаг - буду называть его самым древним именем - отошел от края, откуда-то из стены извлек кресло и, удобно устроившись, посмотрел на меня.

- Что ты слышал о Заклятии Смешанной Крови?

Слова “Заклятие Смешанной Крови” были для меня всего лишь строчкой из древних книг. Заклятие Смешанной крови не было каким-то подвластным магам заклинанием. Просто когда в ком-либо смешивалась кровь разных народов, такой человек оказывался куда более деятельным, чем любой чистокровный сын своего народа. Он давал начало новым государствам, новым народам; потом, со временем, этот новый народ тоже становился “чистым” и успокаивался, но до той поры он мог перевернуть историю.

- Я долго подбирал ключ к Общине Воинов. Все эти торгаши из Бросс Клагана и из Йострема – о, они полжизни отдали бы, чтобы подчинить ее себе; они много лет вскармливали ее себе на погибель – а она росла, пока не стала угрожать их собственному благополучию. И теперь они не знают, что с ней делать, и готовы молиться на меня, ибо я один понял, как ей управлять. А я – я стал создавать из нее новый народ. Да, когда у них появятся семьи и дети – они перестанут быть только воинами; но до того они могут сотворить очень многое. И потом можно будет создать новую общину, и так я овладею Заклятием Смешанной крови. Я научусь творить народы!

- И при чем же тут Далия Миран?

Рядом возник еще один стул, Орбаг указал на него мне.

- Ты не видел их... Одного взгляда на них достаточно, чтобы понять: горе тому, кто встанет у них на пути! Это – совершенная мощь, сметающая любую преграду. Я – один из их учителей; я многому смог научить их. Ведь и боевые искусства я изучал за свою долгую жизнь. Но я – не их вождь. Их вождем был дан Румат, а теперь им станет тот, кого они сами изберут... И тот, на кого укажу я. Сейчас их сила копится и бурлит, не находя выхода, но когда вождь появится, они пойдут – и сметут все! Когда в первый раз они попытались выступить в поддержку Румата, они были еще слабы; с тех пор многое переменилось. Так вот – Далия должна стать этим вождем.

Я посмотрел на него так, как смотрят на помешанных. Он рассмеялся.

- Отец Арота Мирана? – уточнил я.

- Нет. Этого мальчика и звали Аротом.

Я посмотрел на Орбага непонимающе.

- Ты хочешь сказать, что Арот Миран, отец Далии – сын Румата?

- Именно так. А Далия сама – наследная принцесса Бросс Клагана и потомок Главы Общины.

Следует отметить, что данное сообщение я воспринял спокойно, хотя и с недоверием.

- Откуда ты это знаешь?

- Имя Агфар Налмин тебе ни о чем не говорит? – Орбаг, кажется, был удивлен. – Хорошо, уточню. У него был свой сын, которого звали Фаррем Налмин, более известный тебе под именем Даронда.

- И Даронд... знал, кто такой Арот Миран?

- Догадывался.

- Но почему Далия, а не Вогуром?

- Вождем нового народа может быть только сын – или дочь – многих народов. Вогуром слишком чистокровный свирл, чтобы рассчитывать на это. Даже Румат не мог полностью контролировать созданную им общину – и она предала его. Она занялась собственным процветанием, обучением новых членов, совершенно не ведая о цели, ради которой ее создавали, она требовала еды и развлечений – в свободное от занятий время!..

- И ты брался ей их доставлять, - хмуро бросил я, вспомнив жену Арота Мирана. Орбаг вспыхнул:

- Ты, желторотый юнец, берешься судить меня, мага, за плечами которого несколько Эпох?

- Длинная борода еще не признак ума, - отвечал я дерзко.

Орбаг что-то забормотал себе под нос, но вдруг замолк и хрипло рассмеялся.

- О, великий Осирн! За что такое наказание? Почему я не могу покарать даже этого нахального болтуна лишь потому, что он обладает некоторыми способностями в области магии?

- Наверное, потому же, почему и я не могу с тобой ничего сделать, несмотря на все те злодеяния, что ты совершил, - ответил я, присвоив себе голос Сохранившего.

- Я совершал злодеяния? Выходит, мои слова, мое долгое повествование было напрасным, и ты так ничего и не понял?

- Я понял очень многое. Я понял, что Румат вырастил чудовище, от которого сам и пострадал – уверен, что в тот день иные из членов общины пошли за Вогуромом, а иные – за Атраном. Что потом, потрясая силой, эти воины сосали соки из окрестных земель – а Бросс Клаган, держа их как заслон от Йострема и Дивианы, активно им в этом помогал. Что ты сумел, показав им свое искусство, стать их учителем, а теперь хочешь стать и вождем, за которым они пойдут, вручив им в качестве знамени Далию. Я пока только не могу понять, что такого особенного в Далии? С какой стати вдруг поддержат никому не ведомую внучку дана Румата?

Орбаг кивнул.

- На самом деле, я почти нашел способ обойти запрет магам на семью. Если удастся, я готов предложить место вождя тебе – и Далию в качестве твоей жены; при условии, конечно, что мы будем действовать вместе. Все-таки, женщина-вождь – это слишком необычно.

Где-то в глубине души я признался себе, что такое предложение мне очень даже приятно – но получить его от Орбага было отвратительно.

- Для нее быть вождем вполне подойдет, - произнес я вслух. - Она давно мечтает выехать на коне впереди войска.

Орбаг довольно хмыкнул.

- В крови Далии сам Оспоривший сломал бы ногу! Там было намешано всякого; однако линия Хартагов видна была явно. Таким образом, она, с одной стороны, - потомок Румата, с другой – представитель нового народа, который будет создан из Общины! Потому я отпустил ее, полагая, что пользы от нее будет больше, когда она вырастет, оставив на ней свой Знак. Когда ты остановился в ее доме, я заподозрил неладное и попытался увести ее, воспользовавшись оставшейся у меня властью над ней – но ты вмешался и вырвал ее у меня из рук! От меня тогда тебе был только один знак – помнишь, там, на Ольхарте, к вам пришел человек за митрондом? Он из моих учеников в Общине, преданных лично мне. Зря вы его не послушали, он ведь сказал правду. А Воины – они не пойдут за тем, кто предает.

Орбаг был прав. Вогуром не годился на роль вождя Общины.

- Я пытался сам использовать общину против Кано Вера и Бросс Клагана, - продолжал маг. –Впрочем, быстро понял, что пока она не выступила как единое целое, толку от нее немного – только в виде охранников да личной гвардии. Даже неповоротливые копейщики Ольхарта справились с одиноким Воином. Потому о ней все помнили, но внимания не обращали. Пока не был найден ключ.

- Но ведь не я же его нашел!

- Но ты мог понять, как он действует! Понять – и обойти меня… Арот Миран, отец Далии, был с Верондом в очень хороших отношениях , и я до сих пор не знаю, что Веронд успел от него узнать. Ты слишком часто пересекался с людьми, знающими об этом: ты встретил Мирана, Веронда, Тальна… Помня о твоих дружеских отношениях с Верондом, я поручил своему человеку проследить за тобой, узнать, зачем ты идешь сюда, и, если выяснится, что ты серьезно занимаешься смертью Веронда и бегством Мирана – остановить тебя любыми путями. Когда ты приехал на Золотой остров, сомнений у твоего преследователя не осталось, и он попытался выполнить вторую часть своего задания. Но после его смерти я на миг потерял твой след, и потому ты благополучно добрался до Каманхора, где засветился снова.

- Значит, это ты велел убить Веронда?

Орбаг кивнул:

- Увы! Тут выбирать не приходилось. Вопрос стоял далеко не в том, кому будет принадлежать Валахор или Иль-Бьон, а в том, кому будет повиноваться Община. Кроме того, я нес на себе бремя ответственности за весь Йострем. Я знаю, у Веронда были планы использовать тебя во взаимодействии с Общиной. Он спасал тебя от меня, отсылая на Ольгарт; в итоге пришлось убрать его. А потом я узнаю, что Даронд послал тебя за Руматом. Зачем? Только чтобы устроить встречу с Далией, или же использовать самого старца как ключ? Или чтобы наконец Далия и ты узнали все? Пришлось убрать Румата.

- Почему не Далию? – зло спросил я.

- Даронд видел в ней всего лишь претендентку на престол Бросс Клагана, для меня же она была ключом к Заклятию Смешанной крови, и я не желал ее упускать.

- Может, и Кормина ты подослал?

- О, нет! Хотя мне, как и любому магу, иногда везет больше дозволенного. Например, ты, более других способный сопротивляться мне – не понимаю, зачем, но, видимо, Сохранивший наделил тебя таким правом, - в конце концов попал ко мне в гости. Сделать я с тобой, конечно, ничего не могу; но оставайся тут, любуйся своим будущим и почаще вспоминай обо мне.

Глава 5. Побег

Никогда я еще не был в столь мрачном месте. Идти было некуда, и как бы я ни старался, отовсюду был виден чудовищный силуэт, замерший на дне расселины. Два раза в день передо мной возникала еда, но есть в темно-багровом полумраке не хотелось.

Я простукал все стены, находившиеся в пределах досягаемости – и хотя я точно знал, где была та дверь, через которую мы вошли, я не смог найти ни малейших ее признаков, и стена отдавала таким же тупым звуком, как и скалистое основание у меня под ногами. Я все-таки попытался применить то заклинание обрушения стен, что некогда выделывал мой знакомый эвогр, но то ли я был слишком плохим учеником, то ли никакое колдовство не могло выжить здесь, во мраке. Вечные багровые отблески, кроме жары, не несли ничего; я даже не мог сосредоточиться, чтобы раскрутить Круг, и медленно впадал в отчаяние.

Не знаю, сколько прошло времени, как не могу понять, почему Орбаг продолжал меня подкармливать. Может быть, памятуя о том, что со мной будет в случае смерти, не хотел получить под боком живого дракона. И когда я услышал снова звук открываемой двери, поначалу я принял это за игру воображения. Впечатление усилилось, когда из провала в стене вошла Далия.

- Ты?!! – я не мог более вымолвить ни слова от удивления и радости, охватившей меня с головы до ног при виде ее.

Далия поспешно приложила палец к губам.

- Я не одна, - она посторонилась, и за ней вошел Кулг На Гасш.

После рассказов Орбага я уже готов был ничему не удивляться. Если бы оказалось, что за ними стоит вся Община Воинов, я бы только предложил Далии немедленно вести войска на Бросс Клаган, дабы вернуть ей законный престол.

Но больше никого не было.

- Ну, как ты тут? – полюбопытствовала она.

- Без вас было скучно, - признался я. – Как ты меня нашла?

- Ты забыл свою книгу, - произнесла Далия. – А она была написана моим отцом. И как ты только посмел утаить от меня такую ценность? – напустилась она на меня.

- Не хотел обнадеживать, - извиняющимся тоном ответил я. – Но чем же тебе помогла книга?

- Я поняла, чем отец занимался, и решила пойти его разыскивать. А тут встретила вот его.

- Я думал, ты сюда доберешься раньше, - признался я Кулг На Гасшу.

- Раньше не получилось, - ответил он без улыбки.

- Где твои хротары?

Ильв помрачнел.

- Его нашел Дахарт – это какой-то приятель отца, - отвечала за него Далия, - и сказал, что ты отправился сюда. А он тебя помнил и решил отправиться вытаскивать. Ну, или то, что от тебя осталось.

- А где Алин?

- Алин – умный мальчик и вполне проживет до нашего возвращения. А соседи за ним присмотрят.

- Что же все-таки случилось? И где Орбаг?

- Да, - ответил вместо меня Кулг На Гасш. – Уйдем отсюда.

Он потянул нас вверх по лестнице. Я с облегчением вступил в комнату, где встретил Орбага, и сейчас желал бы оказаться как можно дальше от этой горы. Но хозяин вернулся раньше.

Кулг На Гасш начал действовать прежде, чем я сообразил, что случилось. Но Орбаг не зря гордился своим умением: молниеносный выпад Кулг На Гасша прошел у того над головой.

Далия взвизгнула, когда посох Орбага изверг зеленоватую молнию – но молния ударила в его собственный стол, разнеся в щепы.

Почему-то у меня ни мгновения не было сомнения, кого поддержать в этой схватке, хотя мало того, что Кулг На Гасш первым напал, мы еще находились у Орбага в гостях! Самому Орбагу я ничего сделать не мог, зато мог сделать его посоху: мой удар испепелил затейливую резьбу на нем и сам посох превратил в обугленную палочку.

Орбаг и без посоха много чего стоил. Я едва увернулся от его ответного удара – не магического, а самого обычного, кулаком в живот – а Кулг На Гасш отпрыгнул от удара ноги.

Самого мага почти не было видно. Он носился с немыслимой скоростью, точно находясь разом со всех сторон, и только метались огненные полы его одеяния. Скорее угадывая, чем видя нацеленные удары, мы отбегали, уворачивались – и пытались ударить в ответ. Кулг На Гасш был великим воином, Орбаг понял это и почти все внимание уделял ему, изредко от меня отмахиваясь. Но за последние месяцы мне пришлось немало заниматься боевой магией, и потому я в конце концов зацепил его своим посохом, а Кулг На Гасш ударил мечом.

Внезапно все замерло. Тело Орбага, сухое и маленькое, лежало на полу его комнаты. Из потайной двери, ведущей на лестницу к дракону, осторожно вышла Далия.

- У-у... – Далия с упреком оглядела нас. – Два здоровых бугая запинали ветхого старца...

И тут гору тряхнуло до самого основания.

- Он был все-таки прав! – вскричал я.

- Кто?

- Орбаг! Дракон оживает!

Мы бросились прочь из дома мага. Гору трясло, точно она готова была развалиться, и из глубины доносился рев разбуженного зверя.

- Вот он, - прошептал я, выглянув из ворот.

- Ой, дракоша! – Кулг На Гасш с детским восторгом потянулся к мечу.

- А говорят, - Далия прикрыла голову руками, втягивая ее в плечи, - что драконы летают. Как ты до него мечом дотянешься? Тут лук нужен!

Из-под горы, словно вырастая из земли, воздвигся огромный темный дракон. Сейчас я плохо помнил свои рассуждения о размахе его крыльев, но отметил, что они невероятных размеров, именно такие, какими должны были быть.

Зубастая голова уставилась на ворота – и я с ужасом понял, что дракон нас видит.

- Убери, - попросил я ильва, указывая на меч. – Такому твое оружие – как иголка.

- Четверо его собратьев иного мнения, - усмехнулся Кулг На Гасш.

- Прочь от ворот! – успел крикнуть я, когда на ворота обрушился первый удар.

Дракон шел на таран собственного жилища из прошлой жизни – ибо этой жизни у него не осталось.

- Зря ты на него напал, - успел я пробормотать, когда мы пытались забраться глубже в переходы. Гору трясло, кое-где появились трещины.

- Он не должен был жить, - отвечал Кулг На Гасш. Он вдруг остановился. – Я возвращаюсь. Я бился с ними не раз. Сумею побить и теперь.

- Тогда у тебя были твои хротары!

- Нет. И тогда я выходил один. Хротары охраняли от людей; они и сейчас погибли, защищая меня от взбесившихся Воинов из Общины. Я один ушел; и я сделаю то, что должен!

- Погоди! Не дай мне умереть от любопытства: скажи, почему должен?

- Я – сын дракона и потомок его жертвы.

- Что значит – сын дракона? – не понял я.

- Мой отец был магом. Он мне и рассказал, кем они становятся после смерти. А далекий мой предок погиб в битве с драконом.

- И ты... Убил собственного отца? – ужаснулся я.

- Он сам просил об этом. И просил избавить прочих магов от их новой участи. Прощайте.

- Постой! Это же совсем иной случай! Этот дракон помнит все, кем он был в прошлом!

- Посмотрим.

Но прежде чем гора разрушилась окончательно, удары вдруг стихли. Мы подползли обратно к воротам. Сомнений быть не могло: дракон стремительно уносился на Восток.

- Не повезло тому, кто попадется на его пути, - покачал я головой. Кулг На Гасш стиснул меч.

- Мы его должны отыскать.

- Почему он ушел? – подала голос Далия, убедившись, что немедленно нас есть не будут.

- Проголодался, - ответил я. – Понял, что до нас не добраться, и пошел искать более легкую добычу. Трудно быть таким большим!

- Нет, - возразил Кулг На Гасш. – Его что-то вспугнуло.

И тут с запада я различил множество черных точек судов, приближающихся к острову.

- Сюда идет флот.

- Интересно, неужели дракон испугался флота? – задумчиво произнесла Далия.

- Такого - да.

Тут были боевые корабли самой совершенной оснастки, и, видимо, уставленные самыми совершенными метательными машинами.

- Если я что-нибудь понимаю, это плывет Община Воинов, - сказал я. Кулг На Гасш гневно сдвинул брови.

- Скорее я буду сражаться против них – на стороне дракона.

- Далия, - вдруг вспомнил я, - а знаешь ли ты, что маг Орбаг, только что покинувший нас в облике Дракона, предназначал именно тебе роль вождя этой общины?

- Что? Я? Вождь? Даже не смешно.

- Вот именно. Не смешно, поскольку правда. Подозреваю, что Орбаг знал о твоем походе сюда, и позвал Общину – встречать своего Вождя.

Далия внимательно на меня посмотрела. Не увидев на моем лице и тени улыбки, она вдруг засуетилась:

- Тогда надо встать, чтобы нас заметили. Пойдемте! Наверное, лучше всего будет встать на вершине горы.

Три маленькие черные фигурки – так, наверное, выглядели мы, когда застыли в ожидании на плоской вершине. Почти одновременно с тем, как мы забрались наверх, корабли поравнялись с островом.

Однако, судя по всему, шли они не сюда. Ни один не завернул в нашу сторону, как Далия ни старалась привлечь их внимание. Я подумал, что, наверное, как-то Заклятие должно приводиться в действие, - чтобы они узнали в ней своего Вождя – и понял, что не знаю, как это сделать. Далия еще некоторое время помахала руками и покричала, и только когда боевые корабли прошли, от судов сопровождения отделился знакомый мне корабль и направился к нам.

Вскоре мы поднимались на борт “Лахора”. Здесь рядом с Дахартом стоял и дан Вогуром Хартаг, потрянный и несчастный.

- Они не признали меня своим Вождем! – состояние у него было такое, что он был готов делиться своим потрясением с любым встречным. – Меня, сына Румата! Представляете, они потребовали, чтобы я показал им свое умение драться и выставили против меня своих мечников!

- Они что, и меня бы заставили драться? – тихо спросила меня Далия.

- Если верить Орбагу – нет, - ответил я ей. – Но почему же тогда они выступили, раз Вождя у них нет? За кем они пошли?

Хартаг печально усмехнулся:

- Это же воины, умеющие только убивать! Знаете, сколько рабов обеспечивает их всем необходимым для жизни в Общине? Воины живут тем, что им платят – или они берут сами то, что им надо. Им давно уже никто не платил. Я пришел к ним и предложил повести их на Бросс Клаган... Я расписал им его богатства... Они посмеялись надо мной, но решили, что пойдут – и возьмут все, что им надо. “Молодежи надо поучаствовать в настоящих боях”, - решили их учителя. Они что-то там кричали про месть за дана Румата, но это, как я полагаю, для придания своему походу внушительности. И они собрались и выступили, а мне предложили, если я хочу, сопровождать их – и, быть может, я “заслужу право быть членом общины”.

- Раньше нас у них появился Аронд, - мрачно объяснил Дахарт. – Он-то и присоветовал Общине идти на Бросс Клаган. Не знаю, почему они его послушали; может быть, тоже заставили драться, - но когда об этом походе заговорил дан Вогуром, Воины уже готовились к походу.

Да, кроме Орбага, которого Дахарт знал под именем Аронда, никто не имел власти указывать Воинам, куда идти – разве что Далия, но она пока не могла понять, как пользоваться своим даром. - однако его они послушали. Так или иначе, у него были свои счеты к Бросс Клагану, я понял это из его слов. И в глубине души я взвешивал, чья сторона мне милее: Общины или Бросс Клагана. А потом я вдруг вспомнил все, что знал об этой Общине.

Корабль Дахарта плелся в хвосте корабельного строя. Передовые корабли уже пропали из виду. Итак, Община выступила. Она выступила без Вождя; Орбаг, умевший с ней договариваться, утратил эту способность, Воины шли делать то, чему они учили, не было никого, кто мог бы их остановить и направить – а это значит, что Бросс Клаган был обречен. Удовлетворятся ли они одним Бросс Клаганом или потом двинутся на Запад или на Юг?

- Надо предупредить дана Атрана, - сказал я. – Бросс Клаган сейчас – самое сильное государство; если не справится он – не справится никто.

- Дан Атран сам вырастил свою погибель, - мрачно ответил мне Вогуром. – Под его властью народ столько лет жил спокойно, не привыкший ни о чем тревожиться, уверенный, что на все есть армия и правители, позаботящиеся о нем, что сейчас ни один его подданный не выступит по его призыву. Здесь разучились держать меч! – заключил Вогуром с особой горечью.

- И ты будешь смотреть, как разоряют твою страну? – спросил я. Вогуром колебался.

- Дахарт, сможешь ли ты провести “Лахор” в обход флота Общины? – спросил я кормчего.

- Ночью можно попробовать, - кивнул Дахарт. – С твоей, разумеется, помощью.

Через два дня мы вплывали под своды леса, начиная путь по Великой лесной реке обратно к морю. Ночью позади нас вставали зарева пожарищ. Воины, приученные восхищаться красотой убийства, восторгающиеся многоразличными его способами и многоликостью смерти, принялись за дело.

Глава 6. Община Воинов.

Дан Атран был оповещен о выступлении Общины раньше нашего прихода. Видимо, ему принесли весть те немногие беглецы, кому удалось ускользнуть от железной поступи Воинов. Община вела войну по всем правилам: попадающиеся на пути немногочисленные крепости они обкладывали со всех сторон, чтобы никто не мог ускользнуть, и брали их штурмом, видимо, пытаясь найти себе достойного соперника. Беззащитные деревни и села они разоряли, забирая все, что им было нужно, принуждая пленников строить им лагеря, прорубать дороги и чинить корабли. Войско шло в основном лесом, по обе стороны Реки; флот двигался, вытянувшись в длинную нитку, между обоими крыльями.

По приказу дана Атрана устье Землии было перегорожено цепями и затопленными барками, засыпанными камнями. Здесь же он начал собирать войска. Мы с трудом доказали свою непричастность к пожарам, стелющимся у нас за спиной, и через заставу нас пропустили.

“Лахор” покачивался в открытом море недалеко от берега.

- Зачем мы плывем в Бросс Клаган? – спрашивал Кулг На Гасш. – Надо поднимать Дивиану, Йострем и Камангар; совместными силами мы, быть может, одолеем Общину.

- Когда все соберутся – а я сомневаюсь, что они соберутся, ибо каждый будет надеяться, что Община разберется за него с его врагами, - от Бросс Клагана уже ничего не останется, - ответил я. – Надо удержаться здесь.

- Тогда я ухожу на войну, - Кулг на Гасш перемахнул через борт “Лахора” и вброд отправился к берегу.

- Даже не попрощался, - обиженно надула губы Далия.

Кулг На Гасш выбрался на берег, встряхнулся – и исчез в лесу.

- А вот я не хотел бы, - признался кормчий, с опаской оглядев небо.

В устье реки вырубили весь лес, сложив одно большое укрепление. Стены его вплотную примыкали к обрыву на берегу, оставляя тыльную часть открытой – для отступления. Здесь же собирался и весь флот Бросс Клагана. Я наблюдал за суетой на берегу – и видел, что, хотя действия строителей и военных очень слаженные и быстрые, но они еще не понимают, с чем столкнулись. Для многих это было всего лишь очередным развлечением. Что же, может, оно и к лучшему. Если суждено погибнуть, лучше сделать это с радостным сердцем.

К берегу подходили новые и новые корабли. Два из них были встречены особо бурными криками: на них приплыли дан Теян и дан Атран.

При виде Атрана у Вогурома нехорошо заблестели глаза.

- Не время сейчас думать о старых обидах! – попытался я образумить его. Хартаг отвернулся и ушел в шатер на корме.

- Мы плывем в Бросс Клаган или нет? – требовательно дернула Далия меня за рукав.

- Да, плывите, - кивнул я. – Тебе надо проведать Алина. А я ненадолго задержусь тут.

- Ага, и я пропущу все самое интересное! – возмутилась Далия. Я вздохнул: ей действительно куда больше подходила жизнь в Бросс Клагане.

- Сейчас не до зрелищ! Поверь мне, ничего интересного ты тут не увидишь.

Дахарт, разрывающийся между страхом и долгом, наконец произнес:

- Я отвезу Далию и вернусь за тобой. Надеюсь, Община к тому времени еще не подойдет: одинокий корабль движется быстрее целого флота.

Мы простились, и я остался на берегу, глядя, как исчезает вдалеке корабль.

Кулг На Гасша я уже не нашел: собрав отряд добровольцев из ильвов, он отправился навстречу войскам Общины – тревожить их из леса. Дан Теян возглавил те отряды, которым доверялась оборона крепости, сам же дан Атран занялся подготовкой к полевому сражению.

В случае неудачи дан Атран предполагал отступить в горы по узкой полоске берега и там вновь начать создавать оборону. Для этой цели в горы были посланы небольшие отряды ильвов и хротаров из местного населения. Основные же силы дан Атран сосредоточил в устье реки.

Ждать Общину пришлось недолго. На третий день из леса вернулись добровольцы Кулг На Гасша. Сам Кулг На Гасш, с рукою на перевязи, возвращался последним. Они схватились с небольшим отрядом добытчиков из Общины; отряд был разбит, но ему на помощь пришли Воины, и ильвы отступили.

По лагерю объявили боевую готовность. Я занял позицию на крепости – дан Теян не возражал, - и принялся раскручивать Круг. Но появление врага прервало мое занятие.

Они выходили, ряд за рядом, и быстро устремлялись к крепости. Это был только передовой отряд, основные силы еще не подошли; но их уверенный шаг, четкая поступь и спокойные движения создавали ощущение, что победить их невозможно.

Робко засвистели стрелы. Нападающие ускорили шаг, перешли на бег – и врезались в нестройную толпу ополчения, не успевшую толком построиться. В воздух вознеслись крики и стоны, лязг металла, и ополчение подалось назад, к стенам крепости.

Однако справа и слева на увлекшихся воинов ударили отряды канхартов и городских дружин. Строй нападающих смешался; подавленный численным превосходством, передовой полк, теряя людей, начал отступать. Он вырвался из схватки и отошел к кромке леса; а за ним стали выходить основные силы.

Стоявший рядом со мной лучник присвистнул. Темные воины, облаченные в вороненые кольчуги или кожаные доспехи, ощетинившись копьями и укрывшись щитами, появились на опушке, точно выросли из-под земли. Ни один луч солнца не блеснул на их доспехах: сплошная темная стена стояла перед защитниками. Община вышла – и заняла все пространство от леса до берега; а по реке меж тем подходил ее флот. Разделенные на небольшие отряды, четким шагом, не обгоняя и не отставая один другого, Община двинулась в бой, не давая защитникам ни мгновения на подготовку.

Корабли остановились – и с них в крепость и в строй ополчения полетели стрелы и камни. Из крепости отвечали; но дан Атран не озаботился метательными орудиями, а луки не могли причинить особого вреда боевым кораблям. Вдруг обстрел прекратился: пешее войско вышло на боевую позицию и тронулось в наступление. Сперва медленно, затем все быстрее покатилась лавина. Защитники стреляли, и нельзя было различить, приносит ли это хоть какой-то урон: если кто-то и падал, его тут же заменял другой.

Строй воинов ударил – и тут же распался. Точно развернулись стянутые тугие вихри: бросив копья или оставив их в телах поверженных врагов, воины схватились за мечи и двинулись сквозь ряды ополчения, расшвыривая сопротивляющихся.

Островками в море битвы стояли канхартские дружины – но их было слишком мало, и ненадолго сдерживали они стремительный натиск бронированного кулака. Черные доспехи покрывались красным, и молодая весенняя трава утрачивала свою первозданную зелень.

Воины Общины стояли плотно, так что не могли защитники бросить против них сразу все свои силы, нападали по одному – и гибли; сами же воины, казалось, не знали усталости. Ополчение откатилось к крепости – и стало вливаться под защиту ее стен. Последними зашли городские дружины, и ворота захлопнулись перед самым носом у первого ряда врагов. Полевое сражение было проиграно.

Но и крепость не могла долго продержаться. Подойдя ближе, корабли обрушили на нее град огненных снарядов. Разбиваясь о стены, о головы защитников, снаряды вспыхивали синим пламенем – и бревна стали заниматься огнем, а по крепости носились охваченные пламенем люди.

Дан Теян отрядил людей тушить пламя, а всех остальных выставил на стены с луками в руках.

- Чего же ты ждешь? – грозно спросил он у меня. Я не знал, что ответить. Попытаться достать врагов с такого растояния было все равно что пытаться задуть свечу за два сыла; использовать же один из приемов, что удавались мне раньше, вроде передачи силы от врагов своим, тут было почти невозможно: я мог сосредоточиться на одном, на двух, на трех – но не на таком множестве. Я стал уже сожалеть, что остался; но мне еще предоставлялась возможность погибнуть в битве, когда враги полезут на стены.

Они, однако, на стены лезть не стали. Из леса появилась осадная машина, в которой я узнал таран. Защищенный досками и щитами со всех сторон, он медленно приближался к крепости.

- Подлый трус! – вскричал дан Теян, оглянувшись на море.

Я посмотрел в ту же сторону. В синей дали быстро исчезал одинокий корабль, уносивший дана Атрана. Правитель понял, что выиграть не сможет – и бежал (или мудро отступал, дабы наладить следующую линию обороны). Орбаг оказался прав.

Вспомнив Орбага, я перевел взгляд на небо – и ощутил его присутствие. Дракон тоже был здесь. И тогда я понял, зачем остался.

Обратив в пепел оставшиеся беззащитными селения на побережье – с одной стороны Валазем разоряла Община, с другой – дракон, – он решил не лететь через море к Северным островам, а подождать, пока кончится сражение, и разделаться с победителями. Здесь его ждала большая пожива; в ожидании конца сражения он парил над горами на пределе видимости.

Помянув Дахарта, я стал готовиться к заклинанию.

Никто никогда не может сказать, чем кончится заклятие “Приручение дракона”. Может быть, разъяренный дракон уничтожит дерзкого мага. Или, не вынеся тяжести наложенных пут, погибнет сам, окончательно освободив заключенную в нем грешную душу мага. Или просто не заметит тщетных потуг околдовать его. И даже если удастся приручить дракона, маг, сделавший это, становится совершенно беспомощным, ибо все силы его уходят на управление прирученным созданием.

Но выбора сейчас у нас не было. Я оценил, что смогу до него дотянуться, и стал раскручивать круг.

Щедро изливающиеся вокруг весенней землей потоки сил соткались в две невидимые вожжи. Арканом полетели они навстречу парящему дракону. Орбаг был сильным магом, он успел понять, что это означает, и даже попытался дернуться в сторону, но уклониться не успел - и вожжи натянулись в моих руках, давая понять, что зверь пойман.

Теперь главное было не убить и не вспугнуть добычу. Натягивая и ослабляя вожжи, я направлял мечущегося зверя то к самой воде, то в горы, заставляя его использовать собственную силу против себя. А потом – он словно уснул. Я ощутил, как вдруг ослаб его нажим, и он покорился моей воле.

В этот миг таран подошел к городу, и ворота потряс первый удар.

Я пошатнулся, едва не упустив контроль за драконом. Он тоже словно что-то почувствовал, дернулся было – но вновь покорился воле мага. Тогда я стал подтягивать вожжи, направляя прирученного дракона на врага.

Вопль ужаса пронесся и над станом защитников, и над рядами воинов Общины, когда огромное крылатое чудовище, разрезая воздух, устремилось с высоты к полю сражения. Прежде всего дракон обрушился на беззащитные корабли Общины и поджигал их по одному. Корабли горели факелами на темной воде; команды их прыгали в поисках спасения в воду.

Выведя из строя, таким образом, их метательные машины, дракон обрушился на таран, разносящий ворота. Жаркая струя пламени опалила лица тех, кто стоял на стенах; таран запылал костром.

Но воины Общины не зря считались лучшими воинами в мире. Вмиг рассыпавшись по полю, они укрылись щитами, достали луки и принялись забрасывать снижающегося дракона стрелами и копьями. То один, то другой с воплем падал, охваченный пламенем; но новые и новые стрелы вонзались дракону в грудь, в шею, в крылья, и я чувствовал эти удары, и чувствовал, как он слабеет.

Наконец, обессиленный и отяжелевший от груды вонзившегося в него железа, дракон рухнул на поле. Удары его хвоста и зубов продолжали пробивать бреши в рядах сгрудившихся вокруг него воинов, но те, уворачиваясь, наносили ему удары мечами.

В тот миг я понял, что надо сделать. Бросив вожжи, я вернул дракону свободу. И он точно проснулся. Улететь он уже не мог; но, израненый, продолжил сопротивляться с удвоенной силой. Он поднялся на лапы и тяжело пополз к крепости, давя и отбрасывая тех, кто попадался на пути.

Но до крепости было слишком далеко. Окруженный со всех сторон, громадный зверь остановился – и точно решил достойно умереть. В отчаянном порыве он сам устремился на Воинов, тех, кого так долго растил у себя под боком, и кто волею судьбы стал его погибелью. А те не ведали страха; теряя соратников, они лишь еще больше распалялись азартом, и лезли и лезли под драконьи клыки и когти.

- На вылазку! – закричал у меня под ухом дан Теян. До сего момента он, как завороженный, следил за битвой Общины с драконом; а сейчас вдруг понял, что может вернуть упущенную победу.

Ворота открылись, и защитники крепости бросились на рассеянных по полю воинов. Дракон посмотрел в сторону крепости – и встретился глазами со мной, и я увидел в тех глазах человеческую боль и тоску. Я отвернулся.

Теперь воины Бросс Клагана могли использовать все свое преимущество. Не говоря о том, что их противники выдохлись в битве с драконом, были рассеяны и разобщены, защитники еще вдруг ощутили огромную уверенность в себе, раз сами драконы встали за них. И, размахивая мечами и копьями, они бросились на врага.

Бой продолжался до вечера, а к вечеру сгустившаяся темнота развела противников, когда стало почти невозможно отличить своего от врага. Погибший дракон огромной тушей возвышался посреди поля, и вокруг него грудами громоздились убитые. Община отошла под прикрытие леса, бросс клаганцы остались в поле возле крепости.

Утром дан Теян отправился к лагерю врагов на переговоры. Меня он позвал с собой; может быть, зауважал после дракона, а, может быть, как и Веронд, надеялся на мое умение видеть обман.

Навстречу нам выступила группа воинов в митрондовых кольчугах. Кроме кольчуг, никаких иных знаков отличия у них не было. Судя по всему, перед нами предстали главные Учителя. В их числе я разглядел старого своего знакомого, Тальна, некогда пытавшегося выкупить у нас митронд на Ольгарте. Видимо, он был не простым воином. Иному Орбаг не доверил бы своих тайн.

- Я предлагаю вам мир и покровительство Бросс Клагана, - произнес дан Теян, едва отзвучали призывные трубы.

Учителя расхохотались.

- Ты сам должен просить нашего покровительства, - заметил Тальн. – Убирайся, и благодари Сохранившего, что тебе позволили уйти живым.

- Меня вы можете и убить, - бесстрашно пожал плечами дан Теян. – Но я – всего лишь один из Правителей; война продолжится, ибо ресурсы Бросс Клагана неисчерпаемы. Вам же взять новых воинов негде; пройдут долгие годы, пока подрастет достойная замена павшим.

- Это наши проблемы. Повторяю тебе: убирайся и радуйся, что ушел живым!

- Будь по вашему, - тряхнул головой дан Теян. – Знайте же: пока вы разоряли наши земли, я договорился с Кано Вером, и его войска уже жгут ваши дома!

Ни тени страха не отразилось на лицах Воинов.

- Дом воина – там, где его меч, - отвечал старший из учителей. – Мы пришли, чтобы отомстить за дана Румата, изгнанного вами, и чтобы взять то, что нам причитается. Мы уйдем, когда исполним это.

Дан Теян недолго размышлял.

- Тот, кто виноват в изгнании Румата, сейчас далеко за морем. Вам не достать его: ваш флот погиб. Я предлагаю вам воспользоваться моими кораблями. Я отвезу вас к нему.

- Или заманишь в засаду? – нахмурился другой Воин .

- Нет, - вдруг вмешался Тальн, пристально вглядевшись в морщинистое лицо дана Теяна. – Он сам мечтает занять место дана Атрана, изгнавшего нашего Повелителя, и потому хочет использовать нас.

- Что же, дан Теян. – кивнул предводитель. - Мы выберем самых достойных воинов, и они отправятся за тобой. Но помни, наша помощь дорого стоит.

- Я полагал, что мы помогаем друг другу, - нахмурился дан Теян.

- Только в одном деле – в деле мести. Но есть и другое: Бросс Клаган задолжал нам за охрану границ от Кано Вера. И ушедшие с тобой должны привести награду. Остальные же будут ждать здесь и строить корабли. Если через два месяца вы не вернетесь – мы пойдем и возьмем все сами.

Недавние победители со страхом смотрели, как подходят небольшие отряды Общины к берегу и как грузятся они на их корабли. В одном из отрядов я увидел, как мне показалось, знакомое лицо.

- Арот Миран! – воскликнул я. Миран вышел из строя, с удивлением обернулся.

- Арот Миран! Встать в строй! – велел десятный, и Миран, точно в забытьи, пошел вслед за всеми.

- Ты его знаешь? – спросил дан Теян. У меня не укладывалось в голове, как относиться к этому седоусому воину. Только что он доблестно защищал вверенный ему рубеж – и вот уже готовит военный переворот. Я только кивнул, не сумев произнести ни слова.

Дан Теян отдавал распоряжения. Несколько сотен человек из войска Бросс Клагана отправлялось вместе с ним в сопровождение Воинов Общины (те выставляли примерно такое же количество человек под началом моего старого знакомого Тальна), большая часть Общины оставалась на берегу дожидаться возвращения ушедших – и в крепости дан Теян оставил равное им по численности войско. Остальные были отпущены по домам – восстанавливать разрушенное. Те немногие воины, что были жителями Нанн-Линна, были оставлены в крепости, и дан Теян ни слова не сказал им о том, куда и зачем он отправляется.

Кулг На Гасш тоже был мрачным (мы плыли на одном корабле).

- Ты не рад одержанной победе? – спросил я его. – Или переживаешь, что дракона убил не ты?

- Я не рад нынешним союзникам дана Теяна, - отвечал он. – Они должны мне слишком многое.

- Скажи, - я перевел разговор на другое, тоже немало меня волнующее, - ты назвал себя сыном мага. А как же запрет магам на семью?

- Это осталось тайной моего отца – как сумел он сохранить жизнь и жене, и сыну. Он был одним из величайших ильвийских магов; среди нашего народа по сей день попадаются такие умельцы, у которых Орбаг недостоин быть даже учеником. Только они не стремятся к власти и к известности и не пытаются влиять на судьбы мира, чтя существующий порядок. И отец мой был одним из них. Извини – я об этом ничего не знаю. Сам я оказался начисто лишенным магических способностей и только и смог, что отомстить.

Он умолк, и я понял, что и об этом не стоило заговаривать.

Впереди вставали парки и сады столицы Бросс Клагана.

Город оказался готов к обороне. Те несколько дней, что выиграл у дана Теяна бежавший раньше дан Атран, не были потрачены даром. Население со всего острова укрылось в крепостных стенах; я с тревогой думал, как и где буду искать Далию.

Дан Теян тоже был мрачным. Как видно, он не был готов отдать приказ о штурме родного города, несмотря на все ссоры с даном Атраном, и тянул время. Войска высадились в гавани и разошлись по предместьям города, занимаясь обычным грабежом. Причем подданные Бросс Клагана ничуть не уступали Воинам Общины в стремлении ограбить собственную столицу.

Наконец, дан Теян решился. Протрубил рог, и вокруг старого дана стали собираться воины. Предводители всех отрядов выступили вместе с ним к стенам крепости. Я не пошел в общей толпе, но с Кулг На Гасшем мы пробирались боковыми улочками, желая знать, чем все кончится.

Возведенная на холме крепость из белого камня предстала нам мирной и спокойной. Опять затрубили рога, призывая к переговорам. Трижды трубили они, и наконец на башне над воротами появился дан Атран Хартаг.

Дан Теян хотел обратиться к нему, но Тальн его опередил. Отодвинув старого дана решительным движением руки, он выступил вперед и с насмешкой обратился к дану Атрану:

- Мы пришли за тобой. Ты должен ответить за свержение законного повелителя, дана Румата, и его смерть. Если ты не выйдешь, вся твоя страна обратится в пепел.

- Я не виноват в его смерти! – вскричал дан Атран поспешно. – Это сделали люди Аронда из Йострема, на них вам и следует обратить свой гнев!

- Ими мы займемся в свой черед, - отвечал Тальн. - Но ты виновен в том, что дан Румат пришел в Йострем. И ты за это ответишь.

Дан Атран сделал незаметный знак - и из-за его спины в говоривших полетели огромные камни. Воины не успели даже пошевелиться, как стоявшие впереди предводители были буквально сметены и придавлены глыбами, и даже стонов не слышалось из-под них. Все – и дан Теян, и Тальн, и прочие предводители – оказались погребены под ними. Так завершилась попытка дана Теяна свергнуть своего соперника.

Но если войско старого дана совершенно растерялось после гибели своего предводителя (они и раньше не вполне понимали, зачем пришли сюда), то с Воинами Общины справиться было сложнее. Каждый из них умел вести бой в одиночестве, и вопрос о смысле боя их волновал мало: они готовы были драться ради самого удовольствия битвы.

Несколько уцелевших предводителей, не ходивших с даном Теяном на переговоры, деловито собрали своих воинов и повели планомерную осаду. Крепость была обложена со всех сторон и рано или поздно должна была пасть. Воины со стен смотрели на строящиеся осадные машины, на разграбляемые дома – и лишь бессильно грозили кулаками пришедшим врагам.

Осаждающим не повезло только в одном: Кулг На Гасш сумел собрать разбредшихся было воинов дана Теяна и организовал отпор. И те пошли за ним, ибо теперь все стало на свои места. Ильвы и хротары, шедшие с даном Теяном неизвестно ради чего, вдруг снова оказались против своих врагов, разоривших их дома.

На узких переулках преимущество было у тех, кто лучше в них ориентировался; сообразив это, дан Атран, наблюдавший за разворачивающимся сражением с высоты крепостных стен, немедленно велел своим людям придти на помощь Кулг На Гасшу. Теперь на стороне осажденных было и численное преимущество, и знание местности. Мы носились по всему городу, подстерегая рыщущих в поисках добычи или материала для осадных орудий Воинов – и внезапно обрушивались на них всем скопом, выпуская тучи стрел.

Воины сопротивлялись отчаянно. Крупные их отряды пытались перехватить нас – но всегда находился незащищенный дворик, через который можно было проскользнуть на соседнюю улицу. Иногда приходилось обрушить за собой дом, дабы закрыть проход, и тогда в воздух поднимались столбы пыли.

Прекрасный город горел. Падали деревья под ударами топоров, рушлись дома. На крепость несло струи черного дыма, и белые стены покрывались копотью.

Наконец, на площади недалеко от ворот собрались все уцелевшие Воины, их было чуть более двух сотен. В десять раз большая толпа окружила их со всех сторон, и на крепостных стенах стояли готовые к бою войска. Запас стрел у Воинов Общины давно иссяк, и они могли лишь наблюдать, как Кулг На Гасш отдал приказ ильвийским лучникам натянуть луки. Одного залпа было бы достаточно, чтобы полностью уничтожить всех, вторгшихся на исконную землю Бросс Клагана. И тут дан Атран вновь дрогнул.

Покинув крепость, с которой он наблюдал за сражением, он вышел к Воинам.

- Вы – доблестные воины, и мне было бы жаль, если бы вы так бессмысленно погибли, - произнес он. – Сдавайтесь, и, клянусь честью, я пощажу вас и оставлю вам ваше оружие.

- Гибель в бою – лучшая гибель, - отвечали те. – А честью своей не клянись, ибо ее у тебя нет.

Дан Атран проглотил это оскорбление.

- Вы станете моей личной гвардией, если только дадите клятву не поднимать на меня оружия.

- Мы дали клятву своим сотоварищам привезти тебя живым или мертвым.

- Маг! – дан Атран разглядел рядом с Кулг На Гасшем меня. – Освободи их от клятвы.

Я не знал, было ли у меня такое право. Но я ужасно устал от побоища, и готов был на что угодно, чтобы его прекратить. Наверное, мне было не понять наслаждения битвой, что горело в глазах этих воинов. Потому я спросил на всякий случай:

- Чем вы клялись?

- Мы клялись именами Сохранившего и Оспорившего, - отвечал один из воинов.

- Освобождаю вас от нее, ибо маг связан с силами, высшими, чем эти имена.

Теперь нам предстояло удивительное зрелище: воины принялись спорить между собой.

- Маг не может освободить нас от долга, который мы имеем не перед ним, - говорили одни.

- Но, погибнув, мы тоже не сможем его выполнить, - возражали другие.

- Оставшиеся вернутся и сделают то, что не удалось нам. И отомстят за нас!

- Если будет кому предупредить их. Если же мы все погибнут, они придут – и так же угодят в засаду. Главное умение воина: выбирать время!

Я узнал в воине, столь яростно доказывающем необходимость сдаться, Арота Мирана.

- Ваш долг – перед моим отцом, - вдруг раздался голос с другой стороны. – И я призываю вас выполнить его. Убейте дана Атрана!

- Вогуром! – прошептал пораженный Атран.

Вновь ощетинились копья, Кулг На Гасш уже скомандовал поднять луки.

- Погодите! – снова возвысил голос Вогуром. – Вы хотите драться из-за этого негодяя, силой захватившего трон моих предков? Клянусь вам: вы не потеряете ничего из достигнутого вами за минувшие годы, я сохраню ваши права, ваши законы, ваши имения - только откажитесь от своего недостойного правителя!

Это было обращение к воинам дана Атрана.

- Вы нарушите свою присягу? – обернулся потрясенный дан Атран.

- А маг и нас легко от нее освободит! – выкрикнул один из гвардейцев. – Верно, маг?

На меня посмотрели все. Люди вокруг меня разошлись, и я остался в пустом пространстве.

Действительно, если я так легко объявил недействительной клятву Воинов, дабы предотвратить кровопролитие, почему не сделать это во второй раз? Я пренебрег памятью Воинов о дане Румате – что мешает мне так же пренебречь жизнью одного дана Атрана ради установления мира; мало того – ради восстановления справедливости! Ведь присяга, принесенная воинами ему, должна была предназначаться дану Вогурому.

Я посмотрел в глаза дану Атрану – и медленно покачал головой. Вымолвить я не смог ни слова. Воины угрожающе зашумели, говоря о несправедливости и пристрастности мага – но дан Атран истолковал мое молчание по-своему. Или же решил не рисковать, не дожидаясь моего приговора, а быстро и неумело, боком, стал пробираться к улице, где было меньше войск и где его еще могли пропустить как законного правителя.

- Стой!!! – закричал Вогуром, вытаскивая меч. И Атран остановился, не дойдя нескольких шагов до спасительной улицы.

- Стой, - повторил Вогуром. – Теперь-то ты мне за все ответишь.

Миг поразмыслив, дан Атран вернулся.

- Верно. Маг не хочет сказать своего слова – пусть его скажут мечи. Ты в чем-то меня обвинял? Десять лет назад у тебя не хватило смелости бросить мне вызов. Посмотрим, что ты скажешь сейчас.

Они встали друг против друга. Воины Общины одобрительно зашумели, точно готовы были победителю в поединке предоставить место среди своих собратьев.

Лихо замелькали мечи, зазвенела сталь. Противники были равны по силе; и я со стыдом и ужасом услышал, как позади меня жители Бросс Клагана делают ставки, кто из дерущихся станет их правителем.

Вскоре пролилась первая кровь: дан Атран неумело отпрыгнул, и клинок Вогурома рассек ему бедро. В тот же миг сам Атран зацепил спину Вогурома ниже лопатки. На миг они остановились – и тут же вновь бросились в битву с решимостью отчаявшихся.

Что случилось, не уловил никто, но меч Атрана вдруг вылетел у него из рук и зазвенел на земле. Правитель бросился к нему; Вогуром бежал следом. Упав, Атран схватил меч – и вскинул его над собой, и Вогуром напоролся на него грудью, сверху вниз, и бессильно сползал по клинку, насаживаясь все глубже и глубже. Грудь его тяжело вздымалась; меч его по-прежнему был занесен над головой для последнего удара, и с последним вздохом Вогуром опустил свой меч на голову дана Атрана, еще не успевшего обрадоваться победе.

Оба правителя лежали рядом, в луже крови, и у собравшихся вокруг воинов лица наполнялись недоумением.

Меж тем от Воинов выступил один из десятных.

- Мы пришли не только за жизнью дана Атрана. Мы пришли за жалованием, что задолжал он нам за последние два года.

- Вам же платили Йострем и Дивиана! – напомнил появившийся на площади Ворохан, член совета татагов.

- Это не снимает ответственности с вас, - усмехнулся десятный.

Посовещавшись, татаги решили заплатить. Они еще довольно долго торговались, высчитывая, сколько придется потратить на восстановление города, а пока, в ожидании платы, воины разбили лагерь на берегу моря.

Обоих последних представителей рода Хартагов похоронили с почестями в родовой усыпальнице, обобим были возданы одинаковые почести, как членам Совета татагов.

Далия, Алин и я вернулись в наш дом, к счастью, уцелевший во время пожаров. Кулг На Гасша мы пригласили с собой.

- Я видел твоего отца, - сообщил я Далии. – Он – там, среди воинов Общины!

- Что его туда занесло? – скривилась Далия.

- Думаю, то же, что и дана Вогурома. Он помнил, кто он есть, и попытался возглавить Общину. Только Вогурома те не приняли в свой круг, а его – приняли; видимо, он лучше дрался.

- Кто? Отец? Да он всю жизнь мухи не обидел!

- Видимо, ты плохо его знала, - возразил я.

Далия задумалась.

- Надо его оттуда вытащить. Ты знаешь, как?

На улице раздался тук копыт и колес.

- К нам гости, - сообщил Кулг На Гасш, выглянув в окно.

Три колесницы остановились перед домом, и из них вышли по два человека в митрондовых кольчугах.

- Шестеро, не считая возниц, - считал Кулг На Гасш. Он равнодушно вытащил меч и принялся разминаться в ожидании схватки.

- Кто это?

- Это как раз они, - сообщил я. – Думаю, пришли разбираться за то, что я посмел освободить их от клятвы.

- Ты же спас им жизнь! – удивилась Далия.

- У них свои понятия о чести.

Кое-что меня смущало. Откуда у них колесницы и митрондовые кольчуги? Вряд ли меня удостоили посещением сразу шесть сотенных; а даже у десятных были обычные стальные кольчуги.

- Они пришли за мной, так что не вмешивайтесь! – потребовал я, направляясь к выходу.

Кулг На Гасш спокойно встал между мною и дверью.

- У меня к ним свои счеты, - заметил он. - Так что сначала я.

- Далия, Алин! - скомандовал я. - Наверх, на чердак!

Наш нетронутый до сей поры дом готовился стать последней жертвой войны.

Окна вылетели разом во всех комнатах, и внутрь полетели стрелы.

Вспыхнув пламенем, две из них упали бессильной горсткой пепла; Кулг На Гасш быстро подскочил к окну и навскидку выстрелил в ответ. Стрела отскочила от кольчуги.

- Выходи, маг, или мы спалим твой дом! – раздалось снаружи.

Меня опередил Кулг На Гасш. Вылетев с мечом в руке, он вонзил его в шею ближайшего воина, незащищенную кольчугой. Прикрывшись телом убитого, ильв повернулся к остальным.

Магия тут помочь не могла; и, подхватив меч убитого, я кинулся в бой как обычный ратник.

- Четверо! – Кулг На Гасш подрубил ногу у второго противника; против него остались трое, и один – против меня, но я понимал, что долго не продержусь.

Кулг На Гасш был прижат к стене и отбивался, пытаясь просто не подпустить к себе противников. Сообразив, что, чтобы сдержать его, довольно будет и двоих, третий воин покинул его и устремился мне наперерез. Я не успел испугаться, только отметил приближающуюся свою смерть, как вдруг звонкий голос раздался с крыши дома.

- Остановитесь!

И точно завороженные, воины опустили мечи.

- Слушайте меня! Я – ваш вождь, и вы будете выполнять то, что я прикажу.

Я смотрел с ужасом и сомнением, как улыбка блаженства расползается по лицам моих противников, точно они готовы были вечно внимать этому голосу.

- Идите, и передайте всем – у вас теперь новый вождь! Я поведу вас к славе, достойной таких великих воинов; плывите домой, возвращайтесь, и через два месяца я присоединюсь к вам!

Воины осмотрелись.

- Мы должны убить этого мага, - сообщил один из них, точно извиняясь.

- Кто вам это сказал?

- Мы взяли деньги, мы не можем отступить.

- Вы взяли деньги у татага Кормина и у татага Вихора? Так ступайте, и верните им их деньги! Сегодня я приду к вам и скажу, что вы должны делать.

Кулг На Гасш медленно сполз по стене. Я утащил его в дом; вскоре и Далия спустилась к нам с крыши. Воины подобрали убитого и раненого, погрузились в колесницы, и удаляющийся стук копыт возвестил нам, что нежданные противники убрались.

- Я всегда говорил, что в тебе пропадает великий маг, - сказал я Далии, осмотрев Кулг На Гасша: тот был ранен в нескольких местах, но раны были неопасные.

- А как ты полагаешь, если я сейчас потребую, чтобы меня выбрали Главою Совета, татаги согласятся?

- Думаю, да.

- Вот тогда Линн Кормин попляшет! – рассмеялась она.

Вот как, оказывается, действует Заклятие Смешанной Крови... Я никак не мог придти в себя от изумления. Перевязав Кулг На Гасша и оставив его спать, мы отправились к лагерю Общины.

- Дочка! – кинулся к ней стоявший на часах Арот Миран.

Они обнялись после долгой разлуки.

- Что же ты так надолго ушел? - упрекнула Далия.

Миран виновато улыбнулся.

- Что происходит? – из лагеря вышел десятный.

- Пред тобою – твой новый вождь! – объявила Далия уверенно. Десятный странно на нее посмотрел.

- Да, - подтвердил он неожиданно спокойно. – Я повинуюсь.

- Идемте во дворец Совета, - заторопил Арот Миран. – Пока у меня еще остались силы, я хочу вернуть то, что принадлежит тебе по праву.

В сопровождении десятка Воинов мы прошли в крепость. Минуя дом Линна Кормина, я успел с удовлетворением различить его изумленные глаза.

И вновь я стоял в зале Совета, но уже не как подсудимый.

- Это – моя дочь, - объявил Арот Миран. – Сам же я – сын дана Румата. Дочери моей надлежит возглавлять ваш Совет.

Татаги переглянулись.

- Женщину – в совет?

- Я полагаю, вы поможете ей принимать мудрые решения, - продолжал Арот Миран.

- Чем ты можешь доказать свои притязания? – спросил Харун.

- Я призываю в свидетели Аронда, первого Хранителя престола Йострема, Даронда, его Третьего Хранителя, мага Хладомира – свидетеля правдивости моих слов...

- В его правдивости мы имели возможность усомниться, - заметил Ворохан.

- ... А еще всю Общину Воинов, признавшую меня своим вождем! – звонко произнесла Далия. Татаги недовольно покосились на Воинов, вытянувшихся за нашими спинами. Тут возразить было нечего.

- Почму ты просишь за нее, а не за себя? – удивился Ворохан.

- Мое время на исходе, - тяжело выговорил Арот Миран. – Я бы не хотел уходить из этого мира, зная, что дочь моя не нашла своего будущего.

Татаги переглянулись. Мысли их читались как на ладони: в конце концов, как это ни унизительно – подчиняться женщине, а обвести ее вокруг пальца будет куда проще, чем покойного дана Атрана. Я усмехнулся: они не знали еще, с кем имеют дело.

На следующий день прошла торжественная церемония введения Далии в должность Главы Совета. Десяток Воинов Обшины остался при ней, остальные отплыли оповестить своих, чем завершилось дело. Только Арот Миран, совсем слегший, смущал радость Далии: сбылась наконец ее мечта.

- Увы, мне ты не поможешь, - говорил Миран мне, когда я пытался его лечить. – Общину эту надо разогнать как можно быстрее. Она губит как людей вокруг, так и своих членов. Тот, кто с детства воспитывается в ней, не может думать ни о чем, кроме как о войне; тот же, кого принимают в зрелом возрасте, проходит такую обработку, что забывает себя и долго не выдерживает. Меня нельзя вылечить – можно только создать заново. Меня как бы не осталось. Я потратил десять лет, чтобы отомстить за мать Далии – а в результате погиб сам.

Он действительно погиб, истаял, не проживя и недели после возведения Далии в должность Главы Совета. Когда его хоронили, я первый раз увидел на глазах Далии слезы.

А потом надо было приводить в порядок разоренное, восстанавливать разрушенное, превращать Общину в обычное военное поселение, и Далия забыла о горечи утраты. Я помогал ей, как мог, хотя в Совете на меня смотрели неодобрительно.

- Что мне делать? – плакалась она. – Что за страна мне досталась? Все разорено, никто не хочет работать, все ждут, когда им кто-то придет и поможет...

- Подожди, - прервал я ее. – Помнишь – в тебе тоже живет искра мага. Ее можно раздуть до настоящего огня. И тогда все пойдет легче.

Но странное оказалось дело... Под нашими руками появлялись зеленые сады, города, мы вдруг ощутили, что можем создавать не просто безделушки – но новые создания, наделенные разумом и волей... Краем сознания я понял, кто такой Кулг На Гасш. Магам недоступны радости плотской любви – ибо в ней они не нуждаются. Им доступна куда большая радость – радость созидания. Они творят по своим законам – если смогут достигнуть этого уровня. А хитрость в том, что его нельзя достичь в одиночку. Мы нашли то невообразимое состояние, когда два Круга Силы сливаются в один. Тогда и рождаются силы, способные творить новые миры, огромные и прекрасные, с обитателями, похожими – и не похожими на вас… Я понял, что это – быть Творцами. Боюсь, если вы и ваша вторая половина – не маги, вы вряд ли знаете, что такое настоящее счастье. Впрочем, как я говорил в начале, когда-нибудь магами станут все.

Примечания.

Доры (“варвары”) – общее название для токомуров, сьорлингов и радимов.

Залив (Улла) – можно также перевести как Внутреннее море или бухта: большое море, расположенное на юго-западе материка; в самой его середине находится Золотой остров.

Ильвы (“Светлые”) - древнейшие обитатели материка; отличались крайней замкнутостью. Были высокого роста, белокурые и белокожие; если бы не сероглазость, их можно было бы назвать альбиносами. Неизвестно, что причина и что следствие: то ли их бледность была причиной, что они искали убежища от лучей солнца в сени лесов, то ли, наоборот, лесная жизнь привела к тому, что их кожа стала бледной. Во всяком случае, и то, и другое было причиной их уединенности.

Канхарт – “повелитель земли” – наименование мелкого князя во владениях сьорлингов (см.)

Коан – духовой инструмент хротаров, наподобие волынки.

Лиг (лигвен) - “пригоршня воды” – сьорлингская мера веса для серебра.

Митронд – по-видимому, некий сплав титана с висмутом, обладающий резко выраженным парамагнитным действием.

Призаливье – употребляется в двух значениях: во-первых, в более широком смысле – берега всех земель, выходящих к Заливу(см.), а во-вторых, широкая полоса плодороднейшей земли на северо-западном побережье Залива.

Радимы – обширный союз племен, включавший в себя три народа: севины, станы и скороты – говорившие на близких языках. В большинстве своем были русоволосы и серо- или голубоглазы, среднего роста, но довольно широки в кости.

Свирлы – народ, возникший из слияния части сьорлингов (см.) с токомурами (см.). По преданию, с разбившегося в Заливе корабля сьорлингов спаслась команда, и, принятая в живущее на побережье племя токомуров, образовала новое племя, названное Са-ав-ир-ла, т.е., “люди, спасенные из пучины моря”; севины переделали это в “свирлов”. Восприняли в большинстве своем обычаи сьорлингов, хотя внешне более напоминают токомуров (кроме цвета кожи).

Севины – (название происходит от слова “сев”, что говорит об их занятии земледелием) – третье из племен союза Радимов (см.), единственное уцелевшее после Четвертой эпохи. Впоследствии стало самым многочисленным народом, отчего большинство земель носит севинские названия.

Семуры – “истинный народ”: та часть токомуров (см.), что избежали смешения с пришельцами и коренными обитателями и сохранили свои традиции и язык.

Сир (“Хранитель”) – официальный титул Правителей Йострема.

Сьорлинги – “дети Сьорла” (Сьорлом - се-орлом- у них иногда называли Воплотившего: “летающий (парящий) в истине”), рыжеволосые и голубоглазые мореплаватели, обитатели многочисленных островов и прибрежных земель. Отличались воинственностью и нелюбовью к “тонким материям”. Пришли следом за токомурами (см. )

Сыл – севинская мера длины, равная одному перелету стрелы (примерно 100 м).

Татаг – “владелец дома”. В древности у сьорлингов так назывался глава рода; в Бросс Калгане этот титул носили богатейшие купцы, владевшие домом внутри круга стен Клагана.

Хротары – после ильвов, древнейшее население материка. Для них характерен малый рост, черные прямые волосы и смуглое лицо, обветренное от жизни в горах; при невысоком росте они очень коренасты. Наиболее общительные из всех народов; легче всего сходятся с чужаками и образуют совместные семьи. Любители выпить и повеселиться; при этом – большие мастера своего дела. Большинство купцов и ремесленников – выходцы из этого народа. У хротаров существует легенда (происхождение ее выяснить не удалось), будто существовал некий пра-народ, из которого вышли когда-то и хротары, и семуры, и сьорлинги (Радимов сближали с Ильвами, хотя, безусловно, они ближе к токомурам и сьорлингам, и по обычаям, и по сложению); но хротары вобрали в себя всех трудолюбивых, мирных и общительных, а сьорлинги – всех воинственных и вспыльчивых; токомуры же возникли из “любящих книжное знание”.

Хурм – народный духовой инструмент сьорлингов, сделанный из турьего рога.

Чер – хротарская мера длины, равная ста средним хротарским шагам.

Эвогры – “изгои”, “Живущие на краю” - народность, образовавшаяся из смеси представителей всех рас и народов, изгнанных или бежавших в пустынные земли. Отличаются агрессивностью по отношению ко всем “цивилизованным народам”. Больше о них добавить нечего, ибо живых свидетелей не сохранилось.

Из истории.

Правила игры в “Кулзес” (“Крепость”)

Игроки изначально договаривались о ставке – какой “высоты” должна быть у победителя “гора” (“башня”), - и начиналась игра. Рядом с каждым игроком выкладывался два ряда “зерни”: первый ряд – те, что будут использоваться в этот ход, и второй – те, что придут в следующий. В конце хода второй ряд становился первым, а тот выкладывался заново.

Для игры нужны были коромысловы весы и множество зерни; а, главное, специальный набор дощечек. На дощечке точками обозначалось числом “зерни”: на каждую точку нужно было положить по одному зерну, чтобы дощечка “сыграла”. Если у игрока не было нужного числа зерни, то выкупить дощечку пытался второй игрок; если и у него не получалось, то дощечка отправлялась обратно в “кучу”, ход объявлялся законченным, и взамен ее доставалась из “кучи” другая.

Не сыгравшая зернь, пришедшая в этот ход, отправлялась на свою чашку весов. За ними тоже надо было следить: весы были довольно грубыми и допускали разницу в несколько зерен, но если равновесие нарушалось, то тот, чья чашка была легче, должен был в свой ход восстановить равновесие, бросив на нее недостающие зерна ( в том числе обменяв часть камней или деревьев), иначе объявлялся проигравшим.

Выигрывал тот, кто первым достраивал свою гору или “срывал” гору противника.

Иерархия титулов у сьорлингов и семуров:

Соответствия сьорлингских и севинских названий земель

Ольхарт (Альгарт, Ольгарт) – “Светлоземье”

Этон - Приморье

Фар-каманхор – Пустынная долина

Татиль - Сиярень

Далиадир – Заречные горы

Людь – в сьорлингском аналога не имеет; сьорлинги называли его “Люд” или “Лудь”.

Наваррия (Наввахриа) - “Страна обновленной тени”; из-за созвучия с севинским “новая” название не переводилось.

Валадирер – Велигорье

Хардрим - Яродрем (видимо, основано на созвучии, а не на смысле)

Эйлла – Призаливье

Энрот - Южный Предел

Голдир - Золотогорье

Искхайт – Верховратье (тоже редко использовалось)

Ольфилд – Светлое поле

Нан-Линн - Северные острова; Нанн-Линн чаще использовалось как название столицы Бросс Клагана.

Иль-бьон - Светлый берег

Валахор - Великие Равнины

Эн-Линн - Южные острова,

Дракаманхор - Драконья Долина (оно же Брастузем - Гнилолесье)

Рандир - Трегорье

Ротольн Валазем – Западное Великолесье

Нанн Валазем - Северное Великолесье

Энн Валазем - Южное Великолесье

Ольдандир - Восточное Горье

Холлин - Золотой остров

Фаревогр - Эвогрские Пустыни

Из языка Сьорлингов.

(Язык Семуров мы не разбираем отдельно, прежде всего потому, что он очень многое заимствовал из языка Ильвов; встречающиеся слова из этого языка, как правило, имеют отзвук в других языках. )

Рем – воин (Са-арт-рем – воины спасенной земли; Иост-рем – Непобедимый воин; возможно, что и Яродрем происходит отсюда же, а не от Дремы, и представляет искаженное севинами “Хардрим” – воин Земли); в более широком контексте означал свободного члена племени, т.е., служил синонимом народа. Видимо, именно поэтому окончание “рем” встречается так часто.

Тон, Тонн – море (отсюда “Тониония” – страна множества морей). Это слово для моря чаще употребляют свирлы, откуда можно сделать вывод, что слово – семурского происхождения. У сьорлингов более в ходу слово “ла” - “озеро”; так же называют и море; отсюда Аг-ларонд – “повелитель морского пути”.

Часть 1. Осада Тар-Семура.

1. О магии

2. Пески Иль-Бьона

3. Золотой остров.

4. Вторжение на Ольгарт

5. Маг в городе

6. Потревоженный прах

7. Стены и корабли.

Часть 2. Дракон Валахора.

1. Приморье

2. Цели и способы их достижения

3. У подножия Серой горы

4. Как в Каманхоре справляли праздник.

5. Как Бодрин играл на дудке

6. Как Далия Миран получила подарок.

7. Как Далия Миран покинула Валахор.

Часть 3. Принцесса Бросс Калгана.

1. Процветающий город.

2. Татаг

3. Суд

4. Заклятие смешанной крови

5. Побег

6. Община Воинов.

7. Маги на престоле.

Приложения.

1. Примечания

2. Из истории

3. Иерархия титулов у сьорлингов и семуров

5. Из языка сьорлингов