ВОРОН

Часть 2. Праздник Тысячи движений.

Глава 1. Выход Мастера.

Как справедливо поведал Садор, Варион изобрели ильвы. Впрочем, все, имевшее очень долгую историю, принято было приписывать ильвам. Три народа, согласно преданиям, первыми заселили эти земли, омываемые морем: ильвы, хротары и токомуры. О тех далеких временах не сохранилось сказаний, тогда, видимо, не было государств, не велись войны, и все обитатели земли жили в согласии с ней и друг с другом. Ильвы выбрали себе леса Иль-Фрама, но жили там не как дикие охотники или собиратели, как вели себя иногда сьорлинги, заброшенные из города в лес, а в удивительном единении с лесом, создавая произведения искусства, до сих пор поражающие мир, из цветов, деревьев и собственных мыслей. Высокие, белокурые и голубоглазые ильвы были народом молчаливым, предпочитающим общаться с природой и друг с другом не посредством слов, но образами, создаваемыми их душами, и непрестанным движением. И даже два других народа, претендующих на древность происхождения, хротары и токомуры, признавали первенство ильвов как в постижении мудрости мира, так и в устроении собственной жизни.

Хротары поселились в горах, в Велигорье, но тогда они не были неустанными рудокопами и ремесленниками, какими их знали сейчас.Постигая скрытые тайны гор, хротары тоже научились творить, только из неживого камня, поэтому их произведения считают менее возвышенными, чем живые творения ильвов. Зато невысокие коренастые хротары были куда более общительны, и знания, полученные от ильвов, несли во все уголки земли, движимые своим неуемным любопытством. Хротары были первыми торговцами, и лишь много позже их оттеснили из торговых дел свирлы.

Токомуры же, доблестные кочевники, вольно заселившие просторы Великих равнин, были первыми, кто начал создавать государство. Именно их Творцы наделили неуемной жаждой быть первыми, жаждой состязания, жаждой признания и поклонения. Наверное, именно поэтому пришедшие позже сьорлинги и севины считаются родичами токомуров, ибо им присуще такое же стремление к славе. Хротары и ильвы же довольствуются тем, что они делают, и не стремятся подчинять себе других; однако и свою свободу никому продавать не собираются. Потому земли ильвов и хротаров всегда, хотя формально и входили в состав многочисленных держав, оставались практически независимыми; земли же, населенные Дорами (варварами, как высокомерно прозвали сьорлингов и севинов токомуры, за что сами и поплатились – когда ильвы сочли пришельцев родичами токомуров, за последними тоже закрепилось это прозвание), непрерывно страдали от войн, восстаний, завоеваний, порабощений и на краткий миг обретали свободу, чтобы тут же вновь ввязаться в войну с соседями. Ибо тот, кто хочет повелевать другим, если достанет силы – будет повелевать, а не достанет – будет подчиняться.

Так вот, ильвы праздновали Варион как день безудержного танца. Токомуры же, переняв праздник у ильвов, сделали его состязанием – ибо какой Дорам интерес просто так прыгать, если ты тем не докажешь, что ты самый лучший? Ильвы с этих пор мало принимали в нем участие, зато три основных народа Доров – сьорлинги, токомуры и севины – выставляли на праздник очень большое количество желающих.

К празднику стали готовиться задолго до его начала. Большая поляна в излучине реки возле города, покрытая невысокими холмами и редкими одинокими деревьями, была отведена под проведение праздника. Здесь поставили невысокий помост для выступающих и скамьи для судей, укрытые от солнца или возможной непогоды плотным навесом. Зрители должны были расположится на склонах окрестных холмов.

И судьи, и участнки начали съезжаться к месту праздника уже за месяц до его начала. Судьей мог быть только тот, кто не меньше трех раз получал на подобных состязаниях звание Мастера, и у Садора иногда мурашки пробегали по телу, когда он понимал, насколько люди, сидящие на месте судей, превосходят его по мастерству. Правда, на сей раз традиции изменили в угоду правителю. Председателем судей выбрали Оттара – исключительно из почтения к правителю, но никак не за его заслуги в деле развития Вариона. Йонард, посол Йострема и один из обеспечителей праздника, правда, говорил, что “настоящий Мастер выступает так, что и простой зритель видит его мастерство”, и потому голос Оттара как простого зрителя очень важен, но все понимали истинную причину, почему Оттар стал председателем. Впрочем, мастера, собравшиеся в судействе, были настолько обласканы славой, что могли поделиться ею без чувства зависти.

Каждый город, принимающий участников Вариона, сам решал, какую награду получит победитель в дополнение к званию Мастера. В землях токомуров это часто бывали породистые скакуны – токомуры чтили свое кочевое прошлое. Сьорлинги не скупились на дорогое оружие. Севинские старейшины решили сделать наградой золотой кубок, сработанный местными умельцами. Кубок уже красовался перед местом председателя судей, и с него не спускали глаз двое стражников.

Среди участников было несколько ильвов - правда, не из Иль-Фрама, а из более отдаленной земли, Великолесья, заселенной ильвами позже, когда они познакомились с севинами и во многом смешались с ними, переняв от них и любовь к состязаниям. Были двое хротаров – Тротт и какой-то неизвестный Садору пожилой человек, удостоенный уже однажды звания мастера. Более всего было, конечно, токомуров из Йострема и Дивианы, причем многие были Садору хорошо известны – он встречал их на прошлом Варионе.

Зрители стали занимать места вокруг помоста с самого раннего утра. Холмы покрыли пестрые одежды любителей зрелищ, располагающихся на заблаговременно принесенных подстилках или прямо на земле. Мальчишки с удовольствием забрались на ветки деревьев, откуда открывался хороший обзор.

Не решаясь приблизиться, Мирко стоял в отдалении, на опушке рощи на другой стороне реки, откуда тоже было видно происходящее, хотя и не так отчетливо. На праздник стоило посмотреть; к тому же, помня о рассказе Садора, Мирко почти не сомневался, что тот тоже примет участие.

Каждая роща, каждая поляна здесь была Мирко знакома с детства. Сколько раз, несмотря на запрет родителей, они с Лией убегали за реку, бродили в жарком разнотравье, скрываясь в высокой траве почти с головой. Именно здесь он понял впервые, что любит ее. Но так и не успел об этом сказать.

Солнце поднялось над рощей, в которой прятался Мирко, на высоту еще одного высокого дерева, когда на поляну стали выходить судьи и именитые гости, места для которых в первых рядах охранялись стражниками. Несколько торопливо и суетно пришли именитые горожане: Велимир, Хлуд, Людим и другие. Появились придворные дамы, среди которых блистала нарядами и красотой Дая Видран. В кольце телохранителей вышел Ойнал, сын Оттара, нынешний формальный правитель Яродрема. За ним следовал дан Коворн с приближенными. Последним к помосту судей приблизился Оттар, окруженный плотным строем стражи. Знаком отпустив стражников, Оттар занял отведенное ему место председателя и, кивнув, дал знак начать выступления.

- Надеюсь, сегодня будет, на кого посмотреть, - произнесла Дая Видран достаточно громко, чтобы ее слышали в судейской ложе. Ойнал, сидевший неподалеку, обернулся к ней; она горделиво кивнула ему головой.

Как всегда, в местах больших сборищ людей появились торговцы сладостями, напитками и всевозможной мелочью, на которую всегда находится спрос. Кремор, пришедший вместе с Оттаром, не дал стражникам уйти, а расположился вместе с ними между скамьями судей и помостом для выступающих, обозревая и зрителей, и участников. Увидев торговцев горячительными напитками, Кремор тихо отправил к ним троих стражников, чтобы вывести их за пределы поля, что, после недолгих возмущенных воплей торговцев и зрителей, и было проделано.

Оттар переглянулся с Кремором и даном Йонардом и важно кивнул участникам.

Начались выступления, и судьи, общим числом двенадцать, пристально впились взглядами в помост. Одни делали какие-то пометки в списках участников, а один сухонький старичок с белой бородой клинышком вязал узелки на веревке, не заглядывая в список, развернутый перед ним.

Садор, записанный последним, и выступать должен был в самом конце. У него было время понаблюдать за своими соперниками. А посмотреть было на что.

На участников смотрели сотни глаз – прекрасные дамы, умудренные опытом судьи, друзья и близкие. Но для того, кто выходил на помост, не существовало ничего вокруг, кроме непрерывного потока его движения, подхватывающего его – и влекущего за собой.

У некоторых выступление было сродни танцу без музыки. Другие просто показывали набор удивительных движений, выкручивая руки назад, прыгая выше судейских мест и громким топотом едва не проламывая помост. Третьи демонстрировали бой с невидимым врагом или сразу со многими врагами, и к этим выступающим присутствующие на празднике сьорлинги относились с наибольшим уважением. Многие использовали в своих выступлениях оружие и другие предметы: палки, мячи, один даже показывал движения с полными винными бутылками без пробок, ухитряясь не разлить их содержимое.

Выступление Тротта Садор смотрел с особым вниманием. Безусловно, молодой его ученик подготовился очень хорошо, и ему было, что показать. С чувством гордости Садор смотрел на его движения, хотя в глубине души понимал, что тут не столько его заслуга, сколько природный дар Тротта и его усердие в занятиях. Тротт изображал бой одинокого воина, вооруженного копьем, против множества всадников. Катаясь по помосту, размахивая копьем, Тротт то и дело вызывал вздох восхищения со стороны зрителей, и, кажется, многие уже поглядывали на судей, полагая, что те решат в его пользу. Однако, выступления еще не закончились.

До Садора оставался еще один участник, и он отвлекся, чтобы подготовиться. Забыв обо всем: о топоте, раздававшемся с помоста, о гуле толпы зрителей, - он встал чуть в отдалении от помоста, закрыв глаза, и поднял руки к небу. По всему телу прокатился знакомый трепет, понемногу усиливаясь, захватывая руки, ноги, кончики пальцев. Каждая мельчайшая частица его тела вбирала в себя ощущение весеннего ветерка, жаркого солнца, пение птиц и шелест травы; и вот, в душе раздалась неслышимая другим музыка, подхватившая его – и повлекшая за собой.

Когда Садор вышел на помост, его хозяину пришлось признать, как многого он еще о своем охраннике не знает. Сказать, что выступление Садора отличалось каким-то невиданным разнообразием движений, было бы, пожалуй, неправильно, многие участники до него показывали подобное; но у Садора движения выполнялись с небывалой легкостью и завершенностью. Это был и танец, и бой с врагом, вернее, это был как бы парный танец-борьба со своей тенью. Некоторые судьи из токомуров, склонные к мудрствованиям, увидели в этом выступлении скрытый смысл борьбы с темным началом в себе. Другие – сьорлинги, в основном – поразились обилию смертоносных ударов, которые содержались в движениях Садора: никто не сомневался, будь в том месте, куда касалась рука или нога выступающего, живой враг, ему бы не поздоровилось. Зрители же просто восторженно наблюдали за этим полетом, когда человек почти не касается земли – и в то же время стоит на ней удивительно твердо, и иные из молодых зрителей, завороженные и увлеченные выступлением, незаметно для себя стали двигаться в такт движению Садора.

Мирко на своем берегу реки тоже узнал Садора. Некоторые движения, которые он смог различить в общем потоке несущегося Садора, он даже попытался повторить, благо, тут за ним никто не наблюдал. Но вышли они вовсе не так легко, как, ему казалось, они должны получиться. А Садор спокойно то опускался, почти распластываясь по земле, то подскакивал, пролетая по помосту, и, казалось, все это дается ему совершенно без напряжения, тогда как у Мирко после двух повторов пот полил градом.

Когда Садор завершил изящным прыжком и поклонился судьям, по толпе прошелся вздох сожаления. Выступление Садора не оставило равнодушным никого, и даже его соперники в душе признавали, что победителем должен быть он.

Голоса судей разделились. Шестеро, в том числе самый старый член судейства и дан Йонард, стояли за то, чтобы присудить победу Садору, пятеро других склонялись к Тротту. Все обернулись к председателю, который, по традиции, имел право решающего голоса, если голоса делились поровну.

Оттар медленно встал.

- У Тротта и у Садора очень похожие выступления, - произнес Оттар, - но у Садора движения слишком мягкие. Тротт же продемонстировал нам настоящий танец Воина. Я отдаю победу ему.

Йонард хмыкнул и промолчал. Оттар же продолжал.

- Мы просмотрели блестящие выступления на празднике Варион. Обычно под конец выпускают самых плохих выступающих, сегодня же именно последние показали высшее мастерство. Поэтому я хочу вручить этот кубок вместе со званием мастера…

Оттар был грубо прерван. Садор метнулся к нему и раньше, чем Оттар успел даже испугаться, оттолкнул его левой рукой – а правой перехватил в воздухе летящую стрелу.

Толпа загудела, но даже ближайшие к помосту зрители не могли сообразить, что произошло. Просто некое замешательство; все были уверены, что церемония сейчас продолжится.

К Садору ринулась стража, но их остановил Кремор.

- Откуда это? – он взял из багровеющей ладони Садора, на которой отпечатался четкий след, сломанную стрелу – Садор переломил ее пальцами, когда хватал. – Немедленно! – повернулся Кремор к стражникам, - прочесать толпу! У кого найдете лук – немедленно взять! Вы четверо, - выделил он самых крупных охранников, - отведете правителя в замок. А вы, - Кремор повернулся к Йонарду, - продолжайте. Останься, Садор, я справлюсь без тебя.

Вмешательство стражников несколько испортило настроение зрителей, но стражники Кремора были людьми подготовленными, они не распихивали толпу локтями и щитами, а мягко просачивались, стараясь никого не пугать – видна была наука Садора. Впрочем, тут она не помогла: неизвестный стрелявший как сквозь землю провалился, и, хотя осматривавшие с высоты судейского помоста дозорные не увидели никого, кто бы выбирался из толпы с намерением скрыться, тем не менее стрелок как-то сумел исчезнуть.

Правитель в окружении стражи и Кремора быстро удалился с поля, не возражая своему верному советнику. Кажется, Оттар был так потрясен, что сам не мог разобраться: может быть, ему стоит разозлиться на Садора, столь грубо с ним обошедшегося? Однако Кремор что-то тихо говорил на ухо правителю, и тот постеменно успокаивался.

Дождавшись восстановления спокойствия, дан Йонард взял церемонию в свои руки.

- Как ни прискорбно, но я должен не согласиться с мнением нашего председателя, - произнес он. – И только что случившееся происшествие это только доказывает. Безусловно, Садор проявил не только большее мастерство, но и ловкость, и сметливость, и наблюдательность. Я предлагаю вручить кубок ему. Будут ли возражения? – обернулся он к остальным судьям. Те молча, все как один, покачали головой.

- Итак, я провозглашаю Мастером этого Вариона Садора, уроженца Яродрема.

Под одобрительный гул толпы Садор принял из рук дана Йонарда золотой кубок.

Хотя выступления завершились, расходиться зрители не торопились. Праздник продолжался, и люди отправились гулять по берегу реки в небольшие рощи, раскиданные тут и там. В растекающуюся толпу, в которой растворились уже участники выступлений, незаметно влился и Мирко, направляясь к городу.

Глава 2. Договор.

Садор успел не только перехватить стрелу, но и заметить стрелявшего, и, как ему показалось, узнал того. Это был Борко, некогда тоже служивший последователям Ли-Ронда. К тому времени, когда к ним пришел Садор, Борко пробыл в общине Ли-ронда уже почти десять лет. Он в совешенстве овладел приемами, как спрятаться на ровной местности, как пробираться незамеченным в самые тайные уголки, как обмануть преследователей, кроме того, очень хорошо, чтобы не сказать превосходно, стрелял из лука. Но у него был один недостаток, мешавший ему выйти из ученичества и стать одним из братьев – он был до невозможности труслив. На ответственные задания его никогда не посылали, и как раз незадолго до того, как Садор – не совсем по своей воле – покинул общину Ли-Ронда, Борко сам ушел от них. Видимо, теперь он обосновался здесь, у себя на родине, вот только – чем же он занимается?

Всю церемонию награждения Садор не сводил глаз с Борко. А тот, как ни в чем не бывало, сидел на вершине небольшого холма у корней дерева совсем неподалеку от помоста, и обломки лука торчали из-под корней. На ветках дерева сидели мальчишки, чтобы удобнее было наблюдать выступления, вокруг холма ходил народ. Казалось бы, не заметить стрелявшего Борко было невозможно. Но стражники искали по низам, не веря, что преступник может выставляться на всеобщее обозрение, а первое правило, которому учили поклонники Ли-Ронд – “будь невозмутимым, и тебя ничто не сможет коснуться”.

Когда праздник закончился, Садор не спеша направился за Борко. Тот не стал посвящать теплое весеннее время неспешной прогулке по берегу реки, а сразу направился в город. Садор усмехнулся про себя: Борко постиг науку прятаться самому, но не научился распознавать слежку за собой. Может быть, был слишком уверен в себе, в своем умении, так что даже не предполагал, будто кто-то может его выследить. Поэтому появление перед ним Садора воспринял как что-то невероятное.

- Ты?! А разве… Разве ты не на церемонии вручения награды?

- А разве ты не слышал, как председатель отдал награду Тротту? - решил Садор разыграть “простачка”. – Его выступление понравилось больше моего.

- Да, но дан Йонард решил передать кубок тебе, поскольку ты спас правителя…

- От твоей стрелы? - в упор спросил Садор. Борко вздрогнул – и сделал вид, что не расслышал.

- В него ведь стреляли… Ах, ну, да, ты же сам поймал стрелу. Блестяще поймал, я вижу, ты совсем не утратил навыков! Впрочем, наверное, стрелок был никудышным.

- Борко, хватит притворяться. Я видел, что это ты стрелял!

Борко, уже пришедший в себя от первого удивления, насмешливо посмотрел на преследователя:

- Для чего бы мне? Кто мне Оттар – кровный враг? Или у меня он отобрал мои родовые владения? Или я – сторонник дана Вогурома? Нет, все эти дела от меня далеко…

- Однако ты слышал о них, - заметил Садор. – Возможно, ты сделал это ради денег. Ты ведь всегда отличался жадностью, и при этом неплохо стрелял из лука. Я только не могу понять, почему тогда, в лесу, ты не рискнул выстрелить, а здесь – рискнул?

- Когда – тогда? – продолжал гнуть линию полного непонимания Борко.

- Борко, мне наплевать, по большому счету, что и зачем ты делаешь. Но Оттар уверен, что в заговоре против него состоит мой друг, а вот на это мне уже не наплевать. И ты сейчас пойдешь со мной и подтвердишь моему хозяину, что Мирко тут ни при чем.

- С чего ты взял? – хитро прищурился Борко. – Почему ты решил, что Мирко ни при чем? У него были свои причины стрелять в Оттара.

- Может быть, и были, но стрелял ты.

- Судят не руку, а голову, - возразил Борко. – Он просил меня сделать это.

- Но зачем ему? – Садор был поражен. Такой оборот ему в голову не приходил.

- Спроси у него.

- Да брось! Борко, ты не так дешево продаешься, чтобы сын башмачника мог купить твои услуги.

- Он близок с Велимиром, главою севинов. Ты давно здесь не был, и многого не знаешь. А севины в последнее время очень недолюбливают своих хозяев-сьорлингов.

- И что же, ты теперь утверждаешь, что это – из-за Велимира? А я вот, например, видел, как трое старейшин приходили к Оттару, и слышал, о чем они говорили. И Велимир был настроен очень миролюбиво к Оттару.

- Потому что знал, что недолго тому осталось свирепствовать, - Борко сжался, но продолжал настаивать на своем. – Зачем раньше времени выдавать свои планы? Можно и потерпеть последние дни.

- Я просто не понимаю, зачем убирать Оттара? Вместо него будет сын, Ойнал, и все останется по-прежнему?

- Э, нет! – не выдержал Борко. – Именно сейчас в стане сьорлингов распри, и, убери мы Оттара, Ойналу бы почти ничего не досталось – у него нет поддержки с Севера, которая была у Оттара, у него нет собственного авторитета, за которым бы пошли, и нет присяги на верность со стороны людей, которые, быть может, еще и не захотят ее дать. Так что сейчас – самое время!

- Да ты говоришь, как завзятый заговорщик! – произнес Садор с насмешкой. – Только не рассказывай теперь, будто у тебя не было личного побуждения стрелять в Оттара.

Борко поспешно замолчал.

- А я тебе скажу, почему ты не стал стрелять в первый раз, - продолжал Садор. – Испугался ты, понадеялся на силу деревьев! Не стал дожидаться, чем там кончится, а сбежал побыстрее. И здесь ведь тянул до последнего, только когда уже стало ясно, что Оттар вот-вот уйдет, рискнул, а то бы совсем засмеяли, наверное, свои же. Только кто же тебя посылал на такие дела? Сам бы ты никогда не осмелился. Только по приказу, причем того, кого ослушаться нельзя – но кто плохо тебя знает… Хлуд, наверное, тебе приказывал, он всегда отличался любовью к подобным личностям, вроде тебя.

Зажатый в угол Борко нашел в себе силы усмехнуться:

- Да кто он такой, твой Хлуд? Так, шуму много, толку мало. Я знаю других людей, до которого Хлуду как до звезды.

- Любопытно, - оживился Садор. – Кто же это?

- С чего бы мне откровенничать перед тобой? Спроси Мирко.

- В таком случае, идем со мной. Не хочешь говорить мне – расскажешь Кремору.

- Идем, - рассеянно согласился Борко, глядя по сторонам. – О! А вот и Мирко!

Садор быстро обернулся. Действительно, по другой стороне улицы шел Мирко, потерянный и несчастный. Он часто останавливался и рассматривал дома, точно искал что-то.

- Мирко! – окликнул его Садор негромко. Тот радостно вскрикнул и поспешил к нему; но когда Садор вновь посмотрел туда, где стоял Борко, того уже не было.

Досадливо крякнув про себя, Садор пошел навстречу другу.

- Ты же знаешь, что тебя ищут в городе! – упрекнул он Мирко.

- Знаю, - кивнул Мирко. – Но делать мне более нечего. Надо рискнуть.

- Мирко, было бы лучше, если бы ты мне все рассказал, - покачал головой Садор.

- Я бы рассказал, если бы сам все понимал, - вздохнул Мирко. – Вот что. Слушай. Ступай в замок и забудь об этом. Обо мне, и вообще. Если все будет благополучно, я сам тебя разыщу, и тогда все расскажу, а пока не спрашивай ни о чем.

- Все-таки, я бы лучше пошел с тобой, - предложил Садор.

- Нет! – с жаром вскричал Мирко. – Прошу тебя, оставь меня. У меня осталась последняя надежда, не отнимай ее.

- Ну, хорошо, - пожал плечами Садор. – Тогда буду ждать от тебя вестей в замке.

- Вот именно, - вздохнул Мирко с облегчением.

Садор, оглядываясь, направился в другую сторону, туда, где высился над городом замок Коворна, но перед тем как свернуть за угол улицы, успел заметить, как Мирко нерешительно постучал в дверь одного из домов. По крайней мере, Садор знал, где искать своего друга, если тот долго не подаст о себе знать.

В полутемной прихожей Мирко встретил Борку, как ни в чем не бывало вышедшего из глубины дома.

- Проходи, - пригласил он гостя.

В соседней комнате его ждал Хлуд.

- Зачем ты пришел? – спросил хозяин дома не очень вежливо. – Имей в виду, если кого-нибудь из нас схватят, ты не получишь ничего!

- Я ничего и не прошу, - сказал Мирко вдруг ставшим хриплым голосом. – Мне бы только увидеть вашего хваленого мага, а там…

- Чтобы его увидеть, надо расправиться с Оттаром, - напомнил Хлуд.

- Не знаю, устроит ли вас то, что я хочу предложить, - продолжал Мирко. – Вы же знаете, что Кремор ищет виновного в покушениях на Оттара.

- Да, но он считает, что это – ты! – произнес Борко, вдруг вынырнув откуда-то сбоку.

- Так вот… - Мирко говорил, ни на кого не глядя, словно боялся, что любая случайная мысль собьет с него решимость. - Именно это я и предлагаю. Я пойду к Кремору и скажу, что сам готовил оба покушения и сам хотел смерти Оттара. У меня были причины – из-за размолвки Оттара и дана Коворна меня выгнали из замка. Я хотел отомстить сначала Оттару, потом Коворну. Но бегать мне надоело, и я пришел сдаться.

Хлуд с Борко слушали его со все возрастающим изумлением. Хотя Борко и пускал слухи, будто именно Мирко – главный виновник покушений, однако ни он, ни Хлуд не ожидали, что Мирко сам примет на себя такую роль.

- Никого из вас я не выдам. Пусть будет, что будет. Мне только надо, чтобы маг сам мне пообещал, что вылечит Лию.

- Мы ему передадим, - заверил Хлуд.

- Нет, - упрямо повторил Мирко. – Я должен сам с ним поговорить.

- А потом привести к нему ищеек Кремора! – возмущенно заметил Борко.

- Если он настоящий маг, то ему не страшны простые стражники, - сказал Мирко. – А нет – так и мне ради него рисковать не стоит.

- Да, но поверит ли тебе Кремор? – усомнился Хлуд.

- Я сделаю так, что поверит, - ответил Мирко.

Хлуд и Борко переглянулись.

- А зачем нам надо, чтобы ты жертвовал собой? Справиться с Оттаром это никак не поможет, - заметил Борко.

- Не скажи, - возразил Хлуд, уже захваченный идеей Мирко. – Если Оттар будет уверен, что разделался с врагом, то перестанет прятаться, и мы сможем попытаться еще раз… Вот только надо, чтобы ты был убедителен! А потом… Если через месяц отсюда выступают наши полки, в дороге мы найдем способ подобраться к Оттару. Опять же, случайная стрела, когда Садора не будет поблизости… Хорошо, мне нравится твое предложение. Главное, чтобы ты сам себя убедил, что это сделал именно ты. Давай обсудим мелочи. Как ты подготовил первое покушение?

Мирко прикрыл глаза, точно боялся встретиться взглядом с хозяином.

- Я был у Оттара наконуне, и увидел, что он собирается уезжать. В гавани кораблей, чтобы перевезти весь его отряд, не было, значит, он собирался отправляться по суше. Через горы только одна дорога, она проходит по лесу, и в нем я за ночь подрубил деревья.

- Один?

- Нет, я нанял лесорубов. Заплатил деньгами, которые нашел у Граста в башне.

- Про корабли ты ведь только потом догадался? – уточнил Хлуд. Мирко молча кивнул. Хлуд хмыкнул.

- Значит, мы полагались на твои догадки. Ладно, не будем отвлекаться. Продолжай.

- Именно поэтому я не поехал сам встречать спасшихся к башне Граста, а отдал ключи Садору. Я боялся встречаться с ними лицом к лицу. И мне было досадно, что покушение сорвалось.

- Складно. А что со вторым случаем?

- Я наблюдал за выступлениями с другой стороны реки, и, когда увидел Оттара, говорящего заключительную речь, да еше обидевшего моего друга, я снова воспылал гневом и, вытащив лук, выстрелил.

- Не пойдет, - покачал головой Хлуд. – С той стороны реки дострелить до места судей невозможно, это Кремор сразу сообразит. Лучше так: наблюдал ты с другого берега, потом, видя, что никто не обращает на тебя внимания, перебрался в брод и смешался со зрителями…

- Из которых никто не заметил лука у него через плечо, - с иронией произнес Борко.

- Лук был спрятан в твоем тайнике, под корнями дерева. Туда же ты положил его обломки, сломав лук сразу после выстрела. Можешь показать им это место для убедительности.

- Могу, только скажите, под каким деревом.

- Как раз на расстояни выстрела от помоста, шагах в пятидесяти, на холме, по направлению к реке. Обломки и сейчас там должны лежать, - обернулся Хлуд к Борко. Тот кивнул.

- Хорошо, - согласился Мирко.

- Запомнил? - недоверчиво переспросил Хлуд. Мирко повторил.

- Перешел вброд реку и через толпу пробрался к тайнику между корнями дерева. Там сидел, пока Оттар не встал. Тогда достал лук, выстрелил, сломал лук и обломки положил обратно.

Хлуд одобрительно покачал головой.

- Пойдет. А почему ты решил сдаться?

- Потому что услышал, что за каждого убитого сьорлинга Оттар пригрозил сжечь по деревне, и не захотел, чтобы страдали невиновные.

- Не думаю, что Кремор поверит таким благородным порывам, - заметил Борко.

- Мы для них загадка, - лукаво произнес Хлуд. – Может быть, и поверит. Но лучше скажи, что просто устал бегать и надеешься на милосердие правителя.

- Да, - не удержался Борко от ехидного замечания. – Может быть, он тебя не четвертует, а сразу повесит.

- Прекрати, - одернул его Хлуд. – Не запугивай парня раньше времени, а то передумает. Посиди здесь, я переговорю с магом, - указал хозяин на кресло возле стены. Мирко опустился туда молча, на Борко он внимания старался не обращать.

Хлуд отсутствовал довольно долго, потом за стеной послышались голоса, и хозяин, выйдя из дверей, пригласил Мирко следовать за собой.

Мирко встал и, покачнувшись, едва удержался. Тело было удивительно легким, только ноги стали какими-то деревянными. Он прошел за Хлудом в соседнюю комнату, где стоял высокий токомур в темном наряде, в который переоделся из праздничного одеяния, в котором сидел на судейском месте.

- Значит, это ты, - Мирко обнаружил, что ничуть не удивился, когда обещанный маг оказался послом Йострема.

- Да, - кивнул дан Йонард. – Должен тебе сказать, что обязанности посла при дворе Оттара меня несколько связывают, но по большому счету государственные дела занимают меня очень мало. Есть вещи куда более значительные, и ты о них в свое время узнаешь.

- ТАМ мы все узнаем, - горько усмехнулся Мирко. Почему-то вдруг ему стало ужасно жалко себя. Узнает ли когда-нибудь Лия, на что он пошел ради нее?

- Надеюсь, мы свидемся раньше, чем попадем ТУДА, - отозвался дан Йонард.

- А ты действительно можешь вылечить Лию?

Дан Йонард широким движением пригласил Мирко сесть и сам устроился на кресле рядом.

- Я тебе расскажу кое-что, а ты сам решай, что я могу.

С этой болезнью лекари разных стран ничего не могли поделать, и она ставила всех врачевателей в тупик. Непонятная смерть поражала людей там и тут, вроде бы без причины, иногда во цвете лет, иногда после долгой болезни, но чаще всего – после ссоры с близкими. Знахари искали средство от этого, но все их усилия были, как правило, тщетными, ибо их звали слишком поздно. А причина была очень простой. В некоторый миг человек вдруг просто понимал, что жить незачем! Он не желал дальше находиться в этом жестоком и грубом мире, и все попытки его вытащить встречали отчаянное сопротивление с его стороны. Он не верил близким, не верил друзьям, он не верил самому себе, и его душа решала, что ей легче покинуть это тело, чем терпеть такие мучения.

Но иногда, на самом пороге, когда уже, казалось бы, все было кончено, душа вдруг задерживалась. Тело начало свое неотвратимое движение к гибели, и поделать ничего было нельзя – и тогда душа делала единственное, что могла: она как бы останавливала тело между жизнью и смертью. И столкнуть его в ту или иную сторону могли только близкие люди.

- Значит, и ты ничего не сможешь? – обреченно прошептал Мирко, подумав о Велимире и Прие.

- С твоей помощью – смогу, - ответил дан Йонард. – Ты ведь правда любишь Лию?

- Да, - неожиданно твердо ответил Мирко.

- Тогда, надеюсь, Оттар сразу тебя не казнит. А вот когда ты будешь лежать в заточении, подумай еще раз, когда и из-за чего свалила Лию эта болезнь. Найди то, что отняло у нее любовь к жизни, и – мысленно, впрочем, не мне тебя учить, - скажи ей о своей любви. Только искренне, со всей отдачей, ибо терять тебе уже будет нечего! А моя роль будет скромной – уловить твой посыл и направить его в нужное русло. И расстояние между нами значения тогда иметь не будет.

- Попрошу тебя об одном одолжении, - сказал Мирко, словно не отсюда.

- Проси, - согласился дан Йонард.

- Если все так, как ты говоришь, и у меня получится, сделай так, чтобы она пришла посмотреть на казнь.

- Это дело чести – доказать тебе, что и наша часть договора выполнена, - кивнул дан Йонард. – Обещаю – ты увидишь ее.

Мирко кивнул в знак благодарности, но сил говорить у него уже не было. Ему не терпелось побыстрее закончить все. А вечером, если он еще будет жить, в тишине, оставшись один – он сделает то, о чем говорил маг.

- Я попробую этим же вечером, - произнес все-таки он. Йонард пожал ему руку.

- Не расстраивайся раньше времени. Тебе нужно закончить одно дело, значит, тебе еще рано уходить из жизни.

В замке дана Коворна бушевал оттаявший правитель. Когда они с Кремором добрались до спасительных стен, Оттар вывалил на приближенного град вопросов, на которые тот не знал, что отвечать.

Когда подошел Садор, неся в руках золотой кубок, Оттар накинулся и на него.

- И ты еще осмеливаешься хвастаться наградой, которая тебе не принадлежит!

- Если ты прикажешь, я отдам ее Тротту, - спокойно ответил Садор.

- Успокойся, Оттар! – увещевал его Кремор. – Согласись, ты сам сделал не лучший выбор.

- Может быть, но так явно пренебречь моим решением! Дан Йонард забыл, что он у меня в гостях! Или, может быть, вы все разыграли представление со стрелой, чтобы награда досталась тебе?

- Может быть, - поклонился Садор. – Но ведь я мог и не поймать стрелу. Стрелок был очень метким.

Оттар внезапно умолк, пораженный этим соображением, но тут же разошелся вновь.

- Уверен, что это сделал Мирко! – шумел он. – Кто еще осмелился бы стрелять в меня на людях, так нагло и самоуверенно?

- Однако, его никто не видел, - возразил Кремор.

- Думаю, лучше всего спросить об этом его самого, - вставил Садор.

- Как ты себе это представляешь? – нахмурился понемногу успокаивающийся Оттар.

- Дело в том, - поклонился Садор, - что Мирко стоит у входа в замок и просит его принять.

Глава 3. Конец Оттара Кардракмара.

Кремор хотел допросить главного виновника беспорядков последних дней внизу, в замковом подвале, но Оттару было лень спускаться, и он велел привести Мирко сюда, наверх, в его комнату.

Когда Мирко вошел, перед ним за столом сидели Оттар и Кремор, чуть поодаль стояли двое охранников и Садор. В душе Мирко встрепенулась надежда, но Кремор поспешил загасить ее.

- Садор, сходи к дану Йонарду и пригласи его к нам. Думаю, ему тоже будет интересно послушать нашего гостя.

- Разве ты не можешь послать обычного слугу? – возразил Садор. – Мое место должно быть возле тебя.

- Именно поэтому я тебя и посылаю, чтобы дан Йонард понял, насколько это важно, что к нему пришел не какой-то слуга, а мой личный охранник. И потом, наверное, ты его хочешь поблагодарить за награду, - не спросил, а скорее приказал Кремор.

Садор печально взглянул на Мирко, но возражать не стал. Он видел, что друг его добивается какой-то цели, но какой – понять решительно не мог. Кремор поднялся с кресла, подошел к своему телохранителю и отвел его в сторону.

- Садор, я понимаю твои чувства, но ты должен решить. Я понимаю, что Мирко – друг твоего детства, но сейчас речь идет не о детских шалостях. Ты связан клятвой верности мне и Оттару, я не хочу напоминать, чем ты обязан мне, но напомню, если придется. Ты верный слуга, вернее, был верным до поры до времени; так не разочаровывай меня! Выбирай, кто для тебя важнее! Если ты снова не подчинишься моему приказу, имей в виду, мое доверие к тебе очень сильно упадет.

Садор выслушал молча, кивнул и ушел, и надежда Мирко сменилась беспросветным отчаянием. Мирко слышал обрывки слов Кремора, и по тому, как поступил Садор, понял, что тот сделал выбор в пользу хозяина, значит, помощи от него ждать было нечего. Впрочем, это и понятно: зачем Садору жертвовать всем, что у него есть, своим положением, доверием правителя, ради человека, с которым он пять лет не виделся? Пока было можно, он помогал; теперь Мирко должен выкручиваться сам. Но выкручиваться было поздно.

А потом, в глубине этого отчаяния, стала вызревать безудержная, наплевательская злость, и даже – ликование. Ибо вдруг Мирко понял, что терять ему, по сути, нечего, зато приобрести он может очень многое.

- Что ты хочешь нам сказать? – спросил Кремор, чуть подавшись вперед, тогда как Оттар, напротив, откинулся на спинку кресла. Мирко передернул плечами, возвращая себе уверенность.

- Я хочу сознаться в том, что это именно я устроил два покушения на жизнь правителя Оттара Кардракмара.

- Продолжай, - лениво кивнул Оттар. – Дану Йонарду ты потом повторишь самое занимательное.

- Я нанял лесорубов, чтобы они подрубили лес на пути вашего следования. И потом я стрелял из лука на празднике.

- А лесорубы не спросили, зачем тебе столько леса? – понимающе спросил Оттар.

- Зачем им спрашивать, если платят? – возразил Мирко.

- Отлично. И чем таким я тебе досадил, что ты вознамерился меня извести? – продолжал Оттар, наслаждаясь сознанием собственного превосходства над жертвой.

- Ты отнял землю у дана Коворна, - глядя Оттару в глаза, заявил Мирко. – Он был моим хозяином, а после этого выгнал меня.

- Так тебе тогда на дана Коворна и злиться! – заметил Оттар.

- Нет, правитель. Ты не помнишь, как было дело? Именно я посоветовал ему не соглашаться на твои условия, и ты, как разумный правитель, не должен был обижать преданного слугу!

- Не забывайся! – Оттар даже встал с кресла. – Или ты хочешь сказать, что я – не разумный правитель?

- Это тебе виднее, - Мирко уставился в стену слева от себя. Оттар подошел и ножнами от кинжала повернул его голову к себе.

- Ну, ты же мой подданный. И как тебе живется под моим руководством?

- Хочешь знать правду? – Мирко вновь взглянул в глаза правителю. – Так знай – плохо живется. И не только мне, но и всему моему народу! И я могу только жалеть, что мои покушения не удались!

Оттар резко ударил ножнами по лицу юноши, и тот закусил губу, чтобы не вскрикнуть. На щеке отпечаталась багровая полоса.

- Держи себя в руках, - спокойно посоветовал Оттар, выложившись в своем ударе. – И тебя не будут бить. Итак, ты, вместе со своим народом, ненавидишь меня? Надо было все-таки спалить пару деревень, - повернулся он к Кремору. – Ибо чего они еще заслуживают?

- Ты бы лишь еще сильнее разозлил их против себя, - ответил Кремор. - А как верно заметил наш гость, обижать преданного слугу неразумно!

- Стало быть, ты решил наказать меня за обиду дану Коворну, - подвел итог Оттар. – Значит, главный виновник, все-таки, наш хозяин, - заметил он, обращаясь к Кремору.

- Нет, - твердо ответил Мирко. – Дан Коворн ничего не знал. И дело не только в нем.

- В ком же еще? – спросил Оттар с любопытством.

- В том, что нет в твоем государстве никакой справедливости, - горячо произнес Мирко.

- Слушай, он начинает меня раздражать, - Оттар отступил за кресло Кремора. – Предлагаю сразу его повесить. Ты как считаешь?

- Считаю, что за два покушения на жизнь самого правителя это слишком легкая смерть.

- Ну, а что тогда? Ты у нас мастер по части пыток и казней, придумай что-нибудь!

- Я думаю, сначала надо выспросить все, что он знает. Ты слышал, он говорит, что в народе многие думают так же – так выясни, кто именно!

Мирко понял, что сказал лишнее, но поделать было уже ничего нельзя. И, как назло, тут же стали крутиться в голове имена Велимир, Хлуд и Йонард.

- Я не спрашиваю имени, когда слышу слова из толпы, - ответил он вслух.

- Это гордое заявление, - Оттар снова подошел к Мирко. – А кто ты такой, чтобы иметь собственную гордость? Ученик мудреца? Сын башмачника? А ну, становись на колени! На колени, я сказал! – Оттар снова замахнулся для удара. Мирко зажмурился, но не выполнил приказа, когда ножны снова оставили на лице багровую отметину. Оттар сделал знак одному из стражников. Тот подставил копье, и Мирко сам не понял, как оказался на коленях, уткнувшись лицом в стол.

- И свяжи его на всякий случай, - приказал Оттар, садясь в кресло. – Так кто тебе говорил, рассказывай? Мы тебя слушаем.

Мирко молчал, тяжело дыша, пока стражник связывал у него за спиною руки.

- Упертый, - покачал головой Оттар. – Хорошо, буду спрашивать сам. Уж не слышал ли ты таких речей от дана Коворна?

Мирко молчал, только стиснул крепче зубы.

- Гвен, ну подействуй как-нибудь на него! – Оттар хлопнул приближенного по плечу. Кремор пожал плечами:

- Думаю, если ему пообещать легкую смерть, он заговорит.

- Вряд ли. Он ведь пришел сюда сам, не рассчитывая на снисхождение. Кстати, а почему ты пришел?

Мирко поднял глаза и прошептал:

- Вам не понять.

- Нехорошо ты себя ведешь, - покачал головой Оттар. – Мы с тобой по-хорошему, а ты с нами как?

- А если по-хорошему, так развяжите меня и отпустите, - отозвался Мирко. Оттар делано рассмеялся.

- Ну, ты загнул. То есть, ты пришел нам рассказать, как ты нам смерти желал, а мы тебя так просто отпустить должны? Вот если бы я так поступил, ты мог бы говорить, что в моем государстве нет справедливости. Ведь даже если нищего на торге покалечат, и то учиняется дознание и виновного наказывают. А ты хочешь, чтобы того, кто покушался на самого государя, отпустили безнаказанно?

- Но ведь судишь ты, - возразил Мирко. – Разве может быть справедливым суд, где пострадавший и судья – в одном лице?

- Только такой суд и может быть справедливым, ибо только пострадавший знает, как тяжело ему пришлось! – ответил Оттар, перегнувшись через стол. – А все эти разговоры о беспристрастности судей – так, болтовня. Если судья сам не пострадал, то все сводится к тому, нравится ему обвиняемый или нет. А вот когда тебя задели, ты будешь как следует судить.

- Позволь перебить тебя, повелитель, но мне кажется, у нас еще будет время порассуждать и поспорить, - произнес Кремор. – Сейчас нам главное – выяснить, кто еще замешан в этом деле, пока сообщники его не успели скрыться. Что бы Мирко ни говорил, он не мог справиться один. Поэтому, если он не хочет говорить по доброй воле, придется применить другие средства развязывать язык. Спустимся в подвал.

- Ступайте, - махнул рукой Оттар. – Я подожду здесь.

- Почему вы не верите, будто я действовал один? – Мирко вдруг испугался. Он не знал, что было там, в подвале, но от слов Кремора веяло такой тьмой, что сердце на миг остановилось.

- А почему мы должны тебе верить? – удивился Кремор, уже вставший с кресла и выбирающийся из-за стола. – Я с большим основанием полагаю, что ты просто хочешь отвлечь наше внимание от других заговорщиков, зачем и пришел сюда. По глупости, или у вас какой-то рассчет – не знаю, но ты зря сюда пришел, парень. Это я тебе могу наверняка сказать.

Стражники подняли поникшего Мирко с пола. В тот миг ему стало окончательно ясно, что он погиб, причем не спас и никого из тех, кого хотел спасти. Но в тот миг глубинная гордость опять стала просыпаться в нем, и он вновь вспомнил Лию. И более не думал уже ни о чем.

Легким движением плеч он освободился от рук стражников:

- Оставьте! Я сам пойду.

Бровь Кремора удивленно дернулась. Мирко посмотрел на него.

- И что ты собираешься делать со мной? Бить? Ломать кости? Резать пальцы? Смотри!

Выгнув руки, он схватил связанными руками наконечник копья стражника, смотрящий на него, и сжал ладонями. Удивленный стражник попытался выдернуть копье. Острый край впился в ладони, огнем обжег мозг. Мирко тяжело задышал, но не выпустил наконечник, только сильнее сжал пальцы.

- Впечатляет, - кивнул Кремор. – Может, сразу и пальцы себе отрежешь? Мне меньше работы.

Мирко между тем, словно в исступлении, подтянул к себе копье и начал старательно перерезать ремень, стягивающий ему руки. Стражник, наконец, выдернул свое оружие, снова огненным смерчем пройдя по изрезанным ладоням, но ремни уже лопались. Мирко повернулся к Кремору. С ладоней темными струями капала кровь.

- Вот так, - он пошатнулся.

- Эй, эй! – окликнул его Оттар. – Перевяжите его, а то он истечет кровью раньше, чем что-нибудь скажет.

Руки Мирко обмотали тряпицами и снова связали – на всякий случай, - только теперь не сзади, а спереди. В дверь между тем постучали.

- Усадите его где-нибудь, чтобы не мозолил глаза, - велел Оттар. – Кто там?

В комнату вошел дан Коворн в сопровождении своей юной дочери Наи. Девушка – скорее, еще девочка, - следовала за отцом, потупив глаза.

- Пришел давить на жалость? – жестко спросил Оттар.

- Посмотри на этого ребенка, которого ты лишаешь всего, - произнес дан Коворн, выдвигая дочь вперед. – Мало того, что ты отнял мои земли, ты теперь и меня отправляешь в поход, не оставляя мне выбора. С кем останется она? Как будет жить?

- Добрые люди позаботятся, - лениво отозвался Оттар.

- Ты, что ли, тот добрый человек? - горестно спросил хозяин замка. - Кому нужна сирота без приданного?

- Ну, так уж и никому? – делано удивился Оттар. – Война жестока, у нее жертвы не только воины. Пусть дочь твоя утешается, что ее отец пал смертью храбрых на поле боя.

- И ты полагаешь, что кто-нибудь будет тебе служить, если ты так поступаешь с преданными тебе людьми? Ты не боишься, что, когда ты выведешь войска на битву с Вогуромом, все твои воины, как один, перейдут на его сторону?

- Так. Кажется, вот и еще один заговорщик, - мотнул Оттар головой, обращаясь к своему приближенному.

- Нет-нет! – испуганно воскликнул дан Коворн. – Я ни в коей мере не оспариваю твоего права управлять нами! Но как ты можешь быть уверен в верности людей, служащих тебе, если так с ними поступаешь?

- Я покажу тебе, почему буду уверен в твоей верности, - проирзнес Оттар, вдруг посуровев. – Кремор! Возьми его дочь и отведи в подвал. Она останется у нас, пока мы не подавим бунт и не вернем наши земли.

Он дернул девушку за руку, и та, в испуге оглянувшись на отца, едва не упала, пробежав к Оттару.

- Стой! – Мирко, про которого забыли и правитель, и стражники, вскочил и бросился между правителем и Кремором. – Отпусти девушку! Что ты за правитель, если прикрываешься ребенком?

- Ты зарвался вконец, - с плохо сдерживаемым гневом произнес Оттар. – Нельзя влезать в дела, которые тебя не касаются. Пора тебя проучить.

Он свободной рукой вытащил кинжал из ножен и занес его для удара, подступив к Мирко. Острие кинжала нацелилось юноше в глаз.

За один миг перед взором Мирко вдруг пронеслась картина, как на своем выступлении Садор уходил от невидимого нападения – и Мирко почти упал вниз, распластавшись над полом и выставив ногу в сторону.

Неизвестно, что проносилось тогда перед глазами Оттара. Не успев остановить своего грозного движения, правитель зацепился за ногу Мирко, нелепо повернулся, заскребя ногами по полу, попытался ухватиться за Наю, испуганно отпрянувшую от лезвия кинжала, взмахнул руками и рыбкой полетел на пол.

С криком Кремор бросился к правителю, но было поздно: вынутый правителем кинжал подвернулся под его тело, и Оттар с размаху рухнул на него грудью, захрипел, вздрогнул два раза, выгибаясь и силясь подняться, потом вытянулся на полу и более не шевелился.

Кремор на миг склонился над правителем, чтобы убедиться, что тот не дышит – и повернулся к Мирко.

- Тебе конец, парень, - спокойно произнес Кремор.

Мирко попятился.

- Беги вниз по лестнице, - одними губами прошептал дан Коворн, прижимая к груди дрожащую Наю.

Мирко развернулся и побежал.

- Ты, хозяин, – Кремор повернулся к Коворну, - командуй закрыть ворота, зови охранников!

- Стража! – сдавленно крикнул дан Коворн.

Узкая лестница винтом спускалась вниз. На двадцатой ступени Мирко столкнулся с Садором.

Садор остановился, оглядывая забинтованные руки друга, и Мирко тоже замер в ожидании, ибо уже не знал, что решит Садор.

- Через двор не беги, - посоветовал Садор внезапно. – Сойди спокойно и ступай к боковой калитке. Если побежишь – бросятся ловить. Главное – спрячь руки под рубашкой. Калитка пока открыта.

- Спасибо, - хрипнул Мирко и снова кинулся вниз.

Кремор меж тем пытался привести правителя в чувство, но это было напрасно, и Кремор сам прекрасно это понимал.

- Ты никого не встретил? – удивился Кремор, глядя, как Садор вбегает через ту же дверь, через которую вышел Мирко.

- Нет, - твердо соврал Садор.

- Он не мог далеко уйти. Беги к нашим, скажи, чтобы оцепили замок, никого не выпускали! Канхарты должны принести присягу новому повелителю, Ойналу Кардракмару.

Взглянув на бездыханное тело Оттара, Садор побежал выполнять распоряжение Кремора.

Глава 4. Исцеление.

Мирко не успел далеко убежать, когда услышал за спиной приближающийся цокот копыт. “Вот и все, - пронеслось в голове. – И стоило убегать”. Однако сзади раздался знакомый голос дана Йонарда.

- Странно видеть тебя разгуливающим по улицам, когда ты должен быть в замке, - догнав беглеца, Йонард придержал коня и сейчас возвышался над Мирко почти вдвойне, рассматривая связанные руки Мирко. – Меня специально пригласили на твой допрос, чтобы я убедился в справедливости правителей Камангара и опроверг бы слухи об их “варварстве”. Но тебя, похоже, отпустили?

- Нет. Мне дали убежать.

- Любопытно, - дан Йонард перегнулся через холку коня, который уже начал нетерпеливо перебирать копытами, и быстрым движением развязал руки Мирко. – Каким образом?

Мирко отвернулся.

- Оттар погиб.

- Вот как! Блестящая работа! – похвалил Йонард.

- Но я тут совершенно ни при чем! – возразил Мирко.

- Какая теперь разница! Оттар мертв, и это главное. Кремор, конечно, постарается скрыть это, но шила в мешке не утаишь – так у вас, кажется, говорят?

Мирко с тоской оглянулся по сторонам, опасаясь погони. Дан Йонард заметил этот взгляд.

- Не бойся. Я отправляюсь в замок узнать подробности, а ты ступай к Хлуду и спрячься пока у него. Увидишь, скоро начнутся большие дела. Я в тебе не ошибся. Только ни в коем случае не заходи к себе домой – там тебя ждут люди Кремора.

- А наш договор?

- Все остается в силе. Ведь ты сделал даже больше, чем собирался! Встретимся вечером у Хлуда.

Нельзя сказать, что Хлуд обрадовался появлению ученика мудреца, но весть о смерти Оттара его взбодрила.

- Чему ты радуешься? – нахмурился как всегда внезапно появившийся Борко. – Теперь в поисках Мирко перероют весь город и для устрашения вздернут десятка два горожан.

- Когда ты стрелял в него, тебя это не волновало, - заметил Хлуд. Борко смущенно умолк. – Не волнуйся, ничего не будет, - продолжал хозяин. - У нового правителя, Ойнала, далеко не такое блестящее положение, какое было у его отца. С севером связи нет, и там, скорее всего, предпочтут освободиться от власти Камангара, чем приносить присягу его сыну. Наввария тоже потеряна; остаемся только мы. Нет, теперь Ойнал будет искать с нами дружбы еще сильнее, чем его отец. Конечно, ему захочется посвирепствовать, но есть еще Кремор, а он знает, что можно делать, а что нельзя.

Йонард появился довольно быстро, особенно если учесть, что из замка никого не выпускали. Вести его были обнадеживающими.

- Кремору удалось заставить всех, кто был в замке, принести присягу верности Ойналу, сыну Оттара, но это – только канхарты Яродрема и немногие, приехавшие из Призаливья. Да и они вряд ли будут долго соблюдать клятву, вырванную силой. И Ойнал при мне объявил, что примет присягу у севинских старейшин.

- А как они объяснили смерть правителя? – спросил Хлуд, поглядывая на Мирко.

- Внезапно скончался, - ответил Йонард. – Представить, что правитель погиб в битве, как любят сборлинги, у них никак бы не получилось, поскольку война – только через горы; признать, что его убил злоумышленник – значит, показать, что все их безумные меры безопасности были напрасными; ну, а сказать, что он сам напоролся на собственный кинжал – значит, бросить тень на умение правителя владеть оружием. Так что, они выбрали самое безболезненное. Видимо, раз причина смерти – “случайность”, то гонений не будет, и Мирко нечего опасаться. К чему искать злоумышленника, если нет злоумышления?

- Его могут тайно убрать, чтобы не мешался, - заметил Борко. Йонард пожал плечами:

- Зачем? Имело бы смысл публично казнить его, в назидание другим, а тайно, чтобы никто не узнал – поступить так значит признать свою слабость. Ойнал на такое не пойдет.

- А Кремор?

- А что у Кремора на уме, не дано знать никому, - ответил дан Йонард. – Мы долго говорили в замке, и я проголодался. Хлуд, вели подавать на стол.

- Но если меня не ловят, я могу, значит, вернуться домой? – спросил Мирко.

- Я бы не торопился, - возразил Йонард. – Кремор мог еще и не отменить своего распоряжения. А попасться по дурости, когда все уже позади, было бы обидно. Кроме того, нам еще многое надо обсудить.

- Подожди до вечера, - предложил Хлуд. – Вечером я отправлю слугу, он проверит, свободен ли твой дом от засады, и там решишь, что тебе делать.

Находиться в доме Хлуда было тяжким наказанием, ибо не испытывал к нему Мирко никаких теплых чувств, хоть, кажется, и должен был благодарить, ведь это именно Хлуд привел его к Йонарду. Но не проходит даром готовность распроститься с жизнью, и обратное возвращение давалось болезненно. Более всего Мирко хотелось уйти к себе домой, спрятаться там и никого не видеть. А сосредоточенное лицо Хлуда, насмехающееся лицо Борко или умиротворенное дана Йонарда постоянно напоминали Мирко о произошедшем только что, и он не находил себе места.

- Идемте за стол, - пригласил Хлуд. – За хорошим обедом мрачные мысли сами собой пропадают.

Гостинная Хлуда была убрана скорее под стать обиталищу богатого дана из Йострема, а не севинскому старейшине. Вся обитая красным бархатом, привозимым из Дир-Амира, с балдахинами, нависающими над местами для почетных гостей, с высокими зарешеченными окнами и отдельным входом для слуг с переменами блюд, она производила сильное впечатление. Дану Йонарду Хлуд уступил место во главе стола, сам сел рядом с Борко. Мирко с удивлением отметил, с каким почтением оба его знакомых относятся к токомуру.

А дан Йонард, вооружившись ножом, с охотой углубился в поданное жаркое.

- Выходит, мы добились, чего хотели, и одним злодеем стало меньше? – произнес Борко радостно. – Это, наверное, стоит отметить.

Хлуд быстро выставил на стол несколько бутылок вина из Южного предела. Дан Йонард, насмешливо улыбаясь, взял протянутую чашу.

- Вы меня поражаете. Вроде бы взрослые люди, а ведете себя, как дети.

- Почему? – с некоторой обидой и вызовом произнес Хлуд. – Разве мы не сделали что-то на самом деле великое?

- Да ведь это только дети воображают себя отважными витязями и ищут дракона, которого могли бы одолеть! Многие, мнящие себя героями, думают, что со злодеем надо бороться, чтобы спасти мир, дать людям свободу, избавить страну от тирании, сделать мир лучше... Однако, справившись со злодеем, они ждут, что люди будут их теперь носить на руках, а когда этого не происходит, сами начинают становиться мелкими тиранами, обвиняя людей в неблагодарности.

- А разве не так? – спросил Мирко. – Ведь они помогли людям, а те забыли о благодеянии.

Дан Йонард вновь покачал головой, то ли возражая, то ли смакуя вино, и продолжал:

- Злодей лишь потому злодей, что будит зло в тебе и в других, и потом использует его в своих целях – ваш страх, злобу, гнев, ненависть… Из страха люди служат ему, и главный их враг – не тот, кто их принуждает служить, а их собственный страх. Из страха и ненависти с ним начинают борьбу, и когда ты побеждаешь злодея – ты побеждаешь это зло в самом себе. В том твоя награда, и для этого ты выступаешь против него, сам становясь лучше.

- Вот о чем никогда я не думал, так это чтобы самому становиться лучше! – объявил Борко презрительно. – Это все выдумки наших мудрецов – о самосовершенствовании, о смысле жизни, о борьбе добра и зла. Я так понимаю, что раз мы добили Оттара, то теперь Яродрем свободен, и нам по праву причитается слава освободителей.

- Тогда иди и объяви об этом, - предложил Йонард. Борко смутился. Маг кивнул понимающе:

- Видишь, злодей еще жив, раз ты чего-то боишься. Или ты считаешь несправедливым приписывать себе заслуги Мирко? Ведь по справедливости, Оттар погиб из-за него, а не из-за тебя.

- Да, а ты дважды провалил покушения на Оттара, - подтвердил Хлуд, чтобы окончательно добить Борко. Тот замолчал. Мирко покосился на Хлуда: он не испытывал доверия к этому человеку, уж больно охотно он ухватился за предложение, чтобы Мирко взял на себя общую вину. То есть, конечно, Мирко сам предложил, но все-таки…

- Со злодеем понятно; а откуда это зло, которым он пользуется и с которым я должен бороться, взялось во мне? – спросил Мирко, полагая, что маг заговорил не спроста. Дан Йонард снова ответил не сразу, долгим глотком осушив чашу.

- Когда-то ты сам, быть может, по незнанию, или по глупости, или посчитав более важным другое, впустил в себя какую-то из этих злобных сущностей. Ибо, хотя это принято считать “качествами человека”, это отдельные сущности, живущие сами по себе. Тех, кто создает эти сущности, можно назвать Творцами – хотя они могут быть обычными людьми. Наверное, первые были созданы Творцами, но любой из нас сам может сотворить нечто, что станет подобным разрушительным началом.

- Но так же, наверное, можно сотворить и что-то хорошее?

Дан Йонард усмехнулся.

- Хорошее оно будет только до тех пор, пока не станет слишком большим. Любая сущность, живущая в умеренном ограничении другими, в правильном сочетании, может быть полезна и только украшать наш мир. Но попадаются и такие, что с самого начала пытаются вырваться из всех границ. И вот, попав в твой разум – или зародившись в нем, – она начинает расти, обретать конкретные очертания – и требовать воплощения в жизнь. Порою говорят: “эта мысль совершенно овладела им” - это как раз о такой сущности. Она набирает силы по мере того, как ты думаешь о ней, и наконец становится сильнее тебя, подчиняет тебя – и ты все силы направляешь на то, чтобы она родилась, стала реальностью. Она ведет тебя – уже не ты управляешь своим разумом, а она. Эта мысль может быть внушена тебе со стороны, а может просто случайно залететь в твой ум. И вот, ты кладешь жизнь и силы на то, чтобы воплотить что-то – мечты о мести, или о власти, или о завладении вожделенной женщиной – а оказывается, тебе самому это было совсем и не надо. Это та самая сущность жила за счет твоих мыслей о ней, а теперь, получив от тебя все, что можно, она покидает тебя, уходя к другому – но уже более сильная, и другому справиться с ней будет сложнее.

- А как же мечты о справедливости, или о красоте? – удивился Мирко.

- Ничто не принесло столько страданий людям, как мечта о справедливости, - неожиданно резко ответил дан Йонард. – Ибо мечта есть, но каждый понимает справедливость по-своему, и, воплощая свою мечту о справедливости, он может разрушить вдребезги чей-то чужой, уже созданный, мир.

- Потому мы и считаем, что мир создан тремя Творцами, - заметил Хлуд. – Воплотивший творил сущности, Оспоривший смотрел, как они друг с другом соотносятся, есть ли меж ними равновесие, а Сохранивший решал, как именно их уравновесить и что делать с теми, кому нет пока противовеса. Все стихии, люди, духи, животные и птицы, деревья и цветы – все держится именно на таком уравновешивании.

Мирко слышал уже нечто подобное от Садора, но сейчас, видимо, Йонард затеял этот разговор совсем с другой целью.

- Все верно, Хлуд, - кивнул Йонард. – И наша задача, если мы видим, как что-либо выходит из своих границ, создать что-то, ей противодействующее.

- Но для чего Творцы создали такое… - с непониманием произнес Мирко. – Такое, что не может остановиться?

- Ты хочешь, чтобы я ответил тебе за Творцов? – спросил дан Йонард. – Что ж, скажу, как я думаю. Иногда человек сам слишком слаб, или глуп, и не видит, что, если ничего не делать, он медленно скатится в пропасть. И чтобы его вытянуть из его дыры, Творцы посылают ему страсть. Не думая, откуда она взялась и зачем она нужна, человек начинает выбираться, следуя ее велениям – но тут главное вовремя остановиться, а этого почти никто не умеет делать.

За столом воцарилось молчание. Все старательно жевали, обдумывая услышанное; но продолжать разговор Йонард не собирался.

Только когда слуги Хлуда убрали со стола, и сам Хлуд с Борко вышли в другую комнату, Мирко осмелился спросить, к чему дан Йонард заговорил об этом.

- Ты считаешь мое желание помочь Лие такой же бессмысленной страстью?

- Тебе виднее, - отвечал маг. – Но то, как ты себя ведешь, убеждает меня в этом.

- То есть, ты не хочешь мне помогать?

- Отчего же? Я от этого получу больше, чем ты – если, конечно, все пройдет успешно. Но лично для тебя я бы не советовал этого делать. Прошло пять лет… Все могло перемениться. Откуда ты знаешь, какой она очнется? Откуда ты знаешь, что будешь испытывать к ней ты?

- Какая разница! – горячо вскричал Мирко. – Ведь не ради себя я это делаю. Я только хочу, чтобы она поправилась, а какая она будет, как я на нее посмотрю – разве это имеет значение?

- Все имеет значение. Никто не знает, каким станешь ты после этого. Это может потребовать слишком больших усилий, ты надорвешься, и будет два больных вместо одного. А может… Впрочем, даже я не знаю, что может быть.

- Это не важно, - убежденно произнес Мирко.

- Что же, дело твое . Я вижу, тебе в доме Хлуда несколько не по себе, дождись возвращения его посланника и отправляйся к себе. Отоспись, а в полночь можешь начинать.

- Разве ты не должен быть рядом? – удивился Мирко.

Дан Йонард покачал головой.

- Никто не должен быть рядом с тобой. Любой отвлекающий звук, запах, свет может сбить твой настрой, тебя должна окружать только спокойная, привычная обстановка. Лучше лежать на кровати с закрытыми глазами.

- Хорошо, - согласился Мирко. – Но ты не договорил, что же получишь ты от того, что поможешь мне?

- Позволь, я скажу это тебе потом, после удачного окончания, - ответил дан Йонард спокойно, но очень твердо, так что Мирко больше не расспрашивал.

Вскоре слуга Хлуда вернулся от Мирко и сообщил, что его дом пуст. Видимо, Кремор собрал в замок всех верных себе людей, а держать засаду против бесполезного теперь врага было напрасной роскошью.

Выйдя на улицу, Мирко вдруг обнаружил, как яростно стучит у него сердце. Чем ближе был миг, которого он ждал пять лет, тем сильнее было волнение. И он еще надеялся, что это сделает кто-то другой, искусный врач, знахарь, колдун – а оказалось, все зависело только от него. Уползшая было в замке Коворна жажда жизни с яростной силой возвращалась вновь, бешеным током крови растекаясь по телу.

В некотором забытии он добрался до своего дома. Тут все было по-старому, даже пыль не успела осесть на полках и скамьях: всего три дня назад он ушел отсюда, а казалось, будто давным-давно.

Он присел на краешек лавки. И почти тут же его мысли понесло, повлекло туда, куда манило его самого уже много дней. В голове начали складываться картины дома Велимира; он видел, как лежит на своей кровати Лия, как мать ее хлопочет на кухне, самого Велимира пока нет, но его ждут… Мирко всматривался в бледное, исхудавшее лицо Лии, и видел, как она страдала все эти годы. Где-то далеко возникла мысль, что надо, по совету Йонарда, добраться до кровати, но сил уже не было – вернее, казалось, что он более не тут, в своем доме, а там, возле кровати Лии. Он присел на край ее кровати и взял ее руку, как делал всегда, заходя к ней. Рука была холодной. “Очнись!” - слабо позвал Мирко. Лия не шелохнулась. Он осторожно погладил ее руку, потом сжал, зажмурив глаза, пытаясь проникнуть в ее мысли, позвать ее душу, измучившуюся в одиночестве. “Вернись!” - произнес он громче.

Он ощутил, словно от него исходит сияние, и каким-то иным знанием понял, что становится лучезарной звездой, и через него в этот мир входит любовь, свет и жизнь. А потом на языке стали вертеться слова, ища выхода, и он сказал, повторяя каждый раз все сильнее и сильнее, древнее заклинание, всплывшее в его голове. Он не знал, откуда взялись эти слова, но ухватился за них, как за последнюю надежду, и почти прокричал их, не слыша себя, но ощутив, что в словах этих таится огромная сила.

“Всю мою любовь

Возьми себе,

Всю свою боль

Отдай мне.”

Он твердил это снова и снова, и вдруг страшная боль скрутила его, и, уже теряя сознание, он успел заметить в окне розовый отблеск на самой высокой замковой башне.

И перед глазами Лии тоже была розовая башня, возвышающаяся над городом. Она лежала, глядя в окно, и мерно дышала, пытаясь осознать, что же произошло.

- Мама! – позвала она.

- Бегу, дочка! – отозвалась Прия привычно – и лишь войдя в комнату дочери, поняла, в чем дело.

Очнулся Мирко только к утру. Медленно сполз с лавки, подошел к зеркалу – и с трудом узнал себя. Он постарел лет на двадцать. Лицо избороздили морщины, в волосах появилась седина. Словно бы в самом деле он забрал всю немощь Лии – и взял ее на себя.

Оглядываясь, словно вор, он вышел в сумерки. Только бы не увидели, твердил он про себя, только бы не увидели… Так, почти на ощупь, он добрался до дома Велимира.

Там, в верхней комнате, где, как он знал, была ее спальня, горел свет. Там был Велимир, и его жена, и там была Лия. Мирко дернулся было войти к ним – и тут же испуганно отпрянул. Таким его вряд ли хотели там видеть.

Он стоял один и смотрел, как она оглядывается по сторонам, точно в первый раз видит этот мир… И на душе было совершенное умиртворение. Он вдруг ясно понял, что не нужна ему никакая другая награда, и являться сейчас к Лие, рассказывать, что он для нее сделал – это будет только унижением себя. В конце концов, он сделал это потому, что так было надо.

На улице стали появляться первые прохожие, и Мирко поспешил домой.

Утром он слег с сильнейшей лихорадкой.

Глава 5. Сущность мира.

Нет, мои милые птенчики: хотя Оттар Кардракмар умер, а Лия ожила, это еще далеко не конец истории. Как верно заметил дан Йонард, главное – это одолеть не злодея, а зло в себе, а с ним борьба еще только началась.

Почти непрерывно со дня смерти Оттара Кремор был озабочен тем, чтобы удержать немногое, оставшееся от его державы. Своенравный Ойнал все время брыкался, пытаясь показать, кто настоящий хозяин, и Кремору приходилось воевать на две стороны: ловить разбегающихся канхартов и унимать разбушевавшегося правителя. Норовом Ойнал удался весь в отца, но вот разумностью сильно ему уступал, и Кремор уже не один раз вздыхал, с грустью вспоминая покойного.

Оттара похоронили со всеми возможными почестями, и на следующий день Ойнал после долгих уговоров со стороны Кремора объявил, что отныне сьорлинги и севины будут равны в его державе, и завтра он намерен принять присягу у севинской знати.

- Я слышал, у тебя поправилась дочь? – обратился Ойнал к Велимиру, пришедшему после погребения выразить свои соболезнования.

- Да, Творцам было угодно, чтобы это свершилось, - ответил Велимир.

- Почему бы тебе не представить ее к нашему двору? – предложил Ойнал. Велимир смутился:

- Благодарю за честь, но она пять лет была между жизнью и смертью, и совершенно отвыкла от наших обычаев.

- Тем лучше! Значит, она не закоснела в привычках, как иные из наших дам, - с застывшим выражением на лице он кивнул заигрывающей с ним из дальней двери Дае Видран. – Нам нужна свежая струя в этих душных стенах.

Велимир поклонился и ушел, унося из замка ощущение чего-то не то зловещего, не то просто неприятного. Далеко не сразу он решился привести Лию, и прошло более недели после присяги, прежде чем Лия появилась при дворе Ойнала Кардракмара.

Ойнал почти каждый день устраивал приемы в замке, завоевывая расположение местных канхартов и старейшин. Средства на это уходили огромные, но Кремор не смущался: Яродрем один был богаче остальных земель Камангара, вместе взятых, и главное было удержаться здесь. А там можно было и начать вновь покорять отпавшие земли, как уже неоднократно случалось в истории рода Кардракмаров.

Наутро с некоторым смущенным трепетом Велимир привел Лию в замок. Девушка смотрела вокруг огромными глазами, запоминая и жадно впитывая все, что пропустила за пять лет. Дая Видран прошла мимо с поджатыми губами.

- Какое старье! - произнесла она негромко, осматривая наряд Лии, обращаясь вроде бы к своим подругам, но так, чтобы гостья слышала.

Лия в недоумении обернулась к ней. Однако к ним уже спешил широкой походкой сам Ойнал.

- Приветствую вас! О, какой отменный вкус у вашей дочери! Этот наряд так ей идет.

Дая Видран поспешно отступила в толпу придворных.

- Как жаль, что я не имел счастья видеть твою дочь ранее, - говорил Ойнал, и Велимир чувствовал, как тает внутри него отцовское сердце. – Она, бесспорно, заслуживает самых высоких похвал и самого высокого места при дворе.

- Это слишком лестно для меня, - произнесла Лия, опустив глаза.

- Ничуть, - Ойнал был настойчив. – Прошу сопровождать меня. Сегодня на обеде место этой севинской розы подле своего правителя.

Велимир слегка нахмурился – Ойнал проявлял слишком большую прыть.

- Прошу в обеденный зал, - объявил Доран, Хранитель дворца.

- Кстати! – Ойнал окликнул хозяина замка, дана Коворна. – Помнится, у тебя был какой-то юноша, придворный мудрец. Отец очень хвалил его, говорил, что разумом он совсем не так юн, как годами. Почему я его давно не видел?

- Он… - дан Коворн застыл на мгновение. – Завтра же он предстанет перед тобой.

И, повернувшись к Дорану, прошептал:

- Найди его где хочешь! Чтобы завтра к утру он был в замке.

Дома у Мирко никто не открывал, несмотря на настойчивые удары в дверь. К нему несколько раз наведывался Садор, пытаясь узнать, как у него дела, но дом стоял пустым, точно вымершим. Впрочем, Садор решил, что Мирко все еще прячется, опасаясь преследования Кремора, и, оставив ему в двери записку, что Кремор оставил мысли о мести, перестал навещать дом друга. Доран же был более настойчив. Не получив ответа, он отдал приказ слугам:

- Ломайте дверь!

- Тут можно влезть через окно! – заметил один из слуг, осмотрев дом.

- Давай, - кивнул Доран.

Слуга нырнул в окно. Через миг внутри послышались звуки ударов, и слуга выкатился через вдруг распахнувшуюся дверь.

За ним появился Мирко в измятой одежде, со взъерошенными волосами и с обломком стула в руке.

- Да на кой… - начал он возмущенно, но, увидев Дорана, замолк.

- Чего надо? – спросил он не очень любезно.

- Завтра тебя требует к себе правитель.

- Я еще не услышал его извинений, - гордо бросил Мирко.

- Парень, не испытывай его терпения! – возвысил голос Доран. – Тебе и так дали возможность вернуться туда, откуда с позором изгнали. Дважды такой возможности не предствится.

- А я и не просил, - отвечал Мирко с вызовом. – Раз он меня зовет, значит, это я ему нужен. Так вот, он выгнал меня с позором, чего я не заслуживал. Поэтому, если ему есть нужда во мне, пусть сперва извинится.

- Ты в конец зазнался, - покачал головой Доран. – Кто ты такой, чтобы перед тобой извинялся владелец Яродрема?

- Бывший владелец Яродрема, - с издевкой поправил Мирко.

- А по чьей вине он стал бывшим? Мы войдем или так и будем шуметь у тебя на пороге?

- Входите, - Мирко посторонился, с неохотою впуская посторонних в дом.

Мимоходом он глянул в зеркало, впервые за последние почти две недели. С удивлением увидел там свое прежнее отражение, только взгляд стал какой-то другой, то ли более жесткий, то ли более старый. Мирко невесело усмехнулся про себя и повернулся к Дорану.

- Так все-таки, я думаю, дан Коворн сам должен был понимать, чем рискует, а не обвинять первого попавшегося. Да, я не учел бешеного нрава Оттара; но если сейчас дан Коворн окажется в чести у нового правителя, то все может поменяться. Согласись, я сделал достаточно, чтобы исправить свою ошибку. Пусть же и дан Коворн сделает хоть что-то.

- Если мне не изменяет память, он уже помог тебе спастить от Кремора, - произнес Доран, оглядывая дом. – Парень, ты тут, похоже, месяц не прибирался! Завтра же пришлю к тебе поломойку и слугу. И наряд, конечно, тебе нужен новый. Ладно, наденешь то же, что на тебе было в первый день, когда ты у нас появился. Я все думаю, не пригласи я тебя тогда, может быть, все было бы хорошо? И Оттар был бы жив, и дан Коворн своего владения бы не лишился. Кстати, ты знаешь, что та девушка, помочь которой ты просил меня в ту нашу встречу, сегодня была в замке?

- Правда? – вздрогнул Мирко от странного чувства.

- Да, ее привел отец. И за обедом она сидела возле нашего правителя, нашедшего ее очень привлекательной.

В полумраке прихожей никто не заметил, как у Мирко сжались кулаки.

- Хорошо, завтра я буду у твоего хозяина, - выдохнул Мирко. – А пока мне надо придти в себя. Я очень долго болел.

Выходя из дома Мирко, Доран беззвучно рассмеялся, потирая руки. Все-таки, он умел убеждать людей.

С утра на внутреннем дворе замка собравшиеся канхарты придались своей народной забаве: забиванию веревки. Игра состояла в том, что через высокий крюк или ветку дерева перебрасывали веревку, так чтобы оба ее конца были равной длины, и двое игроков вставали друг против друга с гладкими палками в руке. Задача была в том, чтобы, не касаясь веревки руками, только нанося по ней удары палкой, заставить ее свалиться на свою сторону. Если кто-то считает, что это очень просто – пусть попробует. Если, напротив, кому-то кажется такое невозможным – опять же, пусть испытает сам. Удары часто приходились по самим участникам, что вызывало бурный восторг зрителей, среди которых были и дамы.

Игра была в самом разгаре, когда Доран подошел к дану Коворну, разгоряченному, как все остальные, и сообщил, что Мирко в замке.

- Веди его сюда, - велел канхарт. – Ойнал просил представить Мирко ему, вот пусть и познакомятся.

- В чем дело? – рядом появился Ойнал, вытирая потную шею шелковым полотенцем. Дан Коворн поспешно поклонился.

- Мирко, занимающий должность придворного мудреца, прибыл в замок и ждет твоих распоряжений.

- Ну, вот сейчас пойдем в главный зал, там и поговорим. Веди его туда, - велел Ойнал и быстро отошел обратно к кругу играющих.

Сегодня Ойнал – вернее, Кремор – собирал гостей по случаю начала лета. Поход на дана Хартага решили отложить, пока не станет ясно, кому из старых вассалов Камангара можно доверять, и все предавались мирным забавам, наслаждаясь жарким летним солнцем. Ойнал предложил выехать за реку, поохотиться в поле, и его предложение с жаром поддержали. Севинские старейшины, правда, отказались от приглашения, ибо не столь блистательно держались в седле, как сьорлингские рыцари, но их отсутствие, похоже, ничуть не огорчило Ойнала. Перед выездом он все-таки предложил всем собраться в замке, дабы отметить праздник сообща, и гости уже заполнили главный зал.

- А, вот и моя прелестная Лия, - Ойнал, раскрасневшийся от недавнего состязания, поспешил навстречу Велимиру, вошедшему с дочерью. – Как я рад тебя видеть. Надеюсь, отец отпустит тебя вместе с нами?

Велимир твердо покачал головой:

- Она лишь недавно встала с постели после болезни, и посадить ее верхом можно только если желать, чтобы она вновь заболела.

- Ну, нет, разумеется, я этого не желаю. Раз такова воля отца, приходится подчиниться, но завтра, я полагаю, мы вновь встретимся.

Он взял Лию за руку и провел к возвышению для почетных гостей мимо Даи Видран, гневно сверкнувшей глазами им вслед.

- Позволь с тобой поговорить, - поклонился Кремор, выйдя из толпы придворных прямо перед лицом правителя, так что тот не мог от него ускользнуть.

- Подожди меня одно мгновение, - Ойнал с неохотою отпустил руку Лии и взглянул на Кремора, из-за плеча которого выглядывал Садор. – Только пусть твой громила тоже отойдет.

- Погуляй, Садор, - велел Кремор. – Ответь мне, чего ради ты ухаживаешь за этой девушкой?

- Как же? – хитро взглянул на него Ойнал. – Ты сам говорил, что я не должен делать разницы между севинами и сьорлингами и что они сейчас все равны в нашей державе. Я поухаживал за Даей Видран, теперь за Лией Радимич – по-моему, это будет как раз честно!

Кремор покачал головой.

- Ты немного забываешь о разнице наших обычаев. Для любой из наших девушек большая честь, если она стала предметом любви своего правителя. Но для севинов так явно ухаживать можно, только если собираешься на девушке жениться.

- А что? – подмигнул Ойнал. – Почему бы и нет? Мне кажется, она будет более послушной и верной женой, чем эти разряженные дочери канхартов.

- Ты это говоришь серьезно? Потому как если ты внезапно охладеешь к Лие и увлечешься еще кем-то, то вместо укрепления отношений с севинами мы получим ненависть с их стороны, ибо это будет оскорбление Велимиру, одному из влиятельнейших людей в их народе. С другой стороны, если ты и дальше будешь ей оказывать такие знаки внимания, ты восстановишь против нас наших же канхартов, которых явно оскорбит, что их дочерям ты предпочел дочь подчиненного племени.

- И что ты предлагаешь?

- Одно из двух: либо ты откровенно говоришь с Велимиром, объясняешь свое поведение желанием добиться дружбы севинов и прекращаешь ухаживания, либо ты женишься на ней.

- Нет, погоди! – испуганно воскликнул Ойнал. – Я так не согласен. Если уж я должен видеть кислые лица этих севинских старейшин, должен же я получать хоть какое-то удовольствие от того, что занимаюсь завоеванием их дружбы? Любовь их дочерей была бы неплохой наградой, тем более что севинские девушки на самом деле отличаются удивительной свежестью. Видимо, сказывается то, что они живут не в замках, а в деревянных домах на открытом воздухе. Но жениться – это и в самом деле слишком отчаянный шаг. Вот его, боюсь, наши канхарты никак не поймут. Скажут: “ухаживать – ухаживай, но нашему правителю в жены нужна дочь достойного правителя, скажем, из Йострема или из Дивианы”. А тут вдруг какая-то севинка.

- Я тебя предупредил, - пожал плечами Кремор.

- Ну, так и скажи, что делать!

- Я тебе сказал. Если же ты хочешь и рыбку поймать, и рук не замочить – говори с Велимиром.

В замешательстве Ойнал оставил Кремора и подошел к Лие. Однако сказать, будто слова Кремора его напугали, было бы явным преступлением против истины, ибо скорее они лишь разожгли в нем желание добиться любви Лии любой ценой.

- Поверь, мне будет очень не хватать тебя на сегодняшнем празднике. Если ты пожелаешь, я даже готов бросить их всех – и отправиться только с тобой вдвоем куда-нибудь к берегу моря…

- Нет, зачем же, - сказала Лия испуганно. – Разве может правитель оставлять своих слуг?

- На то он и правитель, чтобы делать то, что он хочет, а они слуги, чтобы ему служить, - ответил Ойнал. – Пусть развлекаются сами, а мы найдем другие развлечения.

- Мне, правда, тяжелы долгие поездки, - сказала Лия, потупив глаза. Ойнал немедленно перевел разговор:

- Ну, тогда не будем огорчаться и подождем другого раза. Я хочу сделать тебе маленький подарок.

- Какой? – спросила Лия с любопытством.

- Узнаешь вечером, - ответил Ойнал.

В это время в зал вошел Мирко Взуттич. На нем было то же самое длинное темно-синее одеяние, в котором он в первый раз вошел в этот зал. И чувствовал он себя в нем все так же неловко.

Едва войдя, первое, что он заметил – это Лию рядом с Ойналом, и на душе у него стало еще тяжелее. Однако виду он не подал, прошел весь зал и, дойдя до возвышения, степенно Ойналу поклонился.

- А, это и есть тот самый Мирко, который едва не лишил меня нынешних владений? – высокомерно произнес Ойнал. – Покойный отец мой говорил, что слова твои были бы очень мудрыми, если бы исходили из мудрых уст. Он даже сам к ним прислушивался. И едва не послушался! Но я умею ценить умных людей и прощать наши старые разногласия. Насколько я знаю, тебя держит дан Коворн в качестве своего советника; предлагаю перейти ко мне на ту же должность.

- Правитель, - Мирко склонился, глядя краем глаза на Лию, - я еще слишком молод, чтобы советовать другим. Могу только стать слугой, чтобы со временем достичь нужной мудрости.

- Ну, слуг у нас и так хватает, - усмехнулся Ойнал. – Я дважды не предлагаю. Как знаешь.

Мирко поклонился и отступил в толпу, пытаясь поймать глаза Лии. Она же упорно отводила глаза, не желая встречаться с ним взглядом.

- Всех прошу к воротам! – объявил Ойнал.

Люди стали пробираться к выходу, и Лия осталась одна. Мирко поспешил подойти к ней.

- Лия! Здравствуй. Я рад тебя видеть в добром здравии, - начал он, хотя слова точно присыхали к языку.

Ойнал внезапно остановился рядом с ними.

Лия медленно повернула голову к Мирко.

- Уходи. Где ты был, когда я болела? Почти месяц прошел, как я встала на ноги – а ты ни разу не появился. Я столько раз вспоминала о тебе – а ты? Где ты был? Наверное, пьянствовал где-то, то-то у тебя теперь такой вид. А сейчас, когда меня позвали ко двору – ты пришел, прибежал. Конечно, вдруг стала нужной. Иди сперва проспись да приведи себя в приличный вид, а потом поговорим!

Мирко сглотнул обиду. Ему и впрямь захотелось напиться и забыться. Подумалось, что лучше бы он и не выходил из лихорадки. Наверное, можно было объясниться, что он тоже болел, рассказать, что он ради нее сделал – но внезапно ему стало противно. Оправдываться? В присутствии этого? В конце концов, она не просила ее лечить.

- Я тоже болел, - выдавил он из себя.

Закусив губу, он развернулся и почти бегом бросился прочь.

До вечера он бродил по городу, боясь встретить знакомого, бросаясь в переулок, когда замечал знакомое лицо. Не выдержав неизвестности и непонимания, на закате отправился в дом Велимира.

Велимир сам его встретил, хотя вид у старейшины был несколько побитый.

- Заходи, заходи. Давно тебя было не видно. Где ты пропадал?

- Болел, - ответил Мирко так же мимоходом.

- Так что же весточки не прислал? Мы бы тебя… Впрочем, ладно. К тебе и Садор заглядывал несколько раз.

- А где Лия?

- У себя. Только… Она занята.

- Чем это?

Велимир улыбнулся, только улыбка вышла несколько жалкой.

- Ну, чем может быть занята девушка в ее возрасте? Нарядами. Ей правитель прислал личного портного, чтобы снять мерку и сшить новое платье по ее выбору. Вот, они сейчас выбирают, какого оно будет цвета, вида и ткани.

Мирко хмыкнул и направился к двери.

- Куда ты?

- Лишний я тут, - ответил Мирко. – Я ведь в тканях ничего не смыслю.

- Погоди, - Велимир почти силой протащил Мирко на кухню.

Спустя некоторое время они сидели друг против друга за бутылкой вина и открывали друг другу душу.

- Думаешь, мне это сильно нравится? - говорил Велимир. – Я ведь помню слова – “не в свои сани не садись”. И я знаю нравы сьорлингов, да и самого Ойнала успел изучить. У него же девок немеряно! И уж чего он с моей дочерью крутит, могу догадаться. У нас же теперь как бы любовь, а то, что они из нас три века кровь сосали, это все, забыто! Вот он и решил, для “упрочения дружбы”…

- Но меня-то она за что прогнала? – спросил Мирко, сдерживая слезы.

Велимир нагнулся к нему через стол, похлопал по плечу.

- Подумай, она же столько болела! Она почти ничего не помнит. Может, и тебя уже позабыла. Давно же вы с ней друзьями были! В детстве еще. А сейчас другая жизнь. И двор этот ей успел голову вскружить.

Лия так и не вышла, и Мирко ушел от Велимира почти за полночь. Когда дорогу ему преградил высокий тощий человек, он даже не испугался.

- Я предупреждал тебя, - произнес Йонард.

- Значит, ты знал? – Мирко почти накинулся на мага с кулаками. Йонард легко увернулся.

- Нет, конечно, - продолжал он, как ни в чем не бывало. – Знать я не мог, но предполагал. И, как видишь, оказался прав. Вот только ты словно бы не знал, что так могло быть.

- Но почему так случилось?

Йонард пожал плечами.

- Чего ты от нее требуешь? Благодарности? Она даже не знает, что это ты ее поднял. Подумай, зачем ты это сделал? Она тебя просила? Нет. Она воспринимает это как само собой произошедшее. Значит, ты сделал это для себя, хотел ты этого сам, вот и не расстрайвайся, что она не испытывает такой глубокой признательности, на которую ты в тайне рассчитывал.

- Да я все понимаю, - почти простонал Мирко. – Только…

- Только обидно? – продолжил Йонард. - Что теперь страдать? Страдание тебе не поможет. Если ты хочешь что-то изменить, послушай, что я тебе предлагаю.

- Да, - кивнул Мирко, вдруг заинтересовавшись, чего это маг его ищет. – Ты обещал еще сказать, что же ты сам получил от нашего договора. Неужели ты так мечтал убить Оттара?

- Нет, - отозвался Йонард равнодушно. – Войдем, если позволишь?

Мирко с удивлением обнаружил, что они стоят возле его дома.

- Войдем, конечно.

Йонард зажег свечу и поставил на стол, и в слабом ее свете видно было только его бледное лицо.

- Убить Оттара – это, конечно, серьезное дело, но это было нужно Хлуду, Борко и другим. Тому, кто постиг то, что знаю я, уже нет дела до подобных мелочей, как жизнь правителя, борьба за освобождение от угнетателей или всеобщее счастье.

- Мелочей? – удивился Мирко.

- Конечно. Оттар мешал моим планам, и я благодарен тебе, что ты помог от него избавиться, но сам ты стоишь куда больше, чем Оттар или Ойнал, или чем весь ваш Яродрем.

- С чего бы у меня такая ценность? – спросил Мирко настороженно.

- Я объясню тебе. Магов в нашем мире очень много, и работают маги довольно просто. Помнишь, я говорил тебе про сущности? Все эти сущности некогда были созданы Творцами, и маги всего лишь используют их силу для своих надобностей. Они делают один простой ход: объединяют все разнородные силы в один круг, и, управляя этим кругом, управляют и сущностями. Но никому из них не дано ничего привнести в этот мир или насовсем убрать из него.

Йонард помолчал.

- Посмотри на пламя свечи. Оно ярче окружающей тьмы, и ты считаешь пламя – отдельной сущностью. Если присмотришься, ты увидишь, как оно светлеет к середине и темнеет к краям. Тогда ты скажешь, что пламя само состоит из других сущностей. Но, на самом деле, нет ни пламени, ни его частей. Это ты выделяешь из окружающего тебя мира части, а потом складываешь их в своем мозгу. Творцы подбросили нам наше окружение, предоставив нам делить его на части, и для нас творение состоит не столько в том, как ты по-новому сложишь детали, сколько в том, как ты мир существующий на эти детали разложишь. Чем удачнее разделение – тем лучше получается творение.

Мирко напрягся. Винные пары понемногу улетучивались.

- Если ты делишь речь на слова, ты можешь создать из них фразу, которая смысла не имеет. Сколько сказителей просто разбивают старые предания на куски и складывают из них как бы новые, по сути, ничем от старых не отличающиеся? Но если ты делишь речь на смыслы, если ты говоришь ими, глубинными смыслами, тогда бессмысленной фразы не получится. И иногда, быть может, раз в поколение или в эпоху, рождается такой сказитель, создающий предание, не похожее на все, созданное до него. Оно будет состоять из знакомых слов – но слушающие его постигнут новое, тот смысл, который и создал сказитель. Гора не состоит из камней, но от горы можно отбить камень, из которого потом построят дом. В горе не было дома, но камни из нее сложили дом, и можно сказать, что гора превратилась в дом! Вот мы так и поступаем: разбиваем гору и складываем ее вновь. Разделяем наш общий мир на понятия, с которыми нам удобнее работать, и складываем потом из них собственный мир, который показываем друзьям и близким. Но цельная ваза и ваза склеенная – это не одно и то же, и дом, сложенный из камней, не так прочен, как цельный камень. Однако есть и иной путь. Можно не просто делить мир на части – можно самому эти части создавать, совершенно уподобившись Творцам!

Дан Йонард встал, отошел от стола – и растворился в полумраке, откуда звучал только его негромкий голос.

- Есть нечто, превыше нашего понимания, прежде всего потому, что разум наш – это часть его, а не может часть постичь целое… Если хочешь, назовем это Силой; нельзя сказать, что Она – выше Творцов, но Творцы – это тоже часть ее, осознавшие себя отдельными частями и сумевшими выделиться из этой силы. Она не имеет никаких свойств – и в то же время содержит все мыслимые и немыслимые свойства; ее невозможно увидеть – но ты видишь ее каждый миг; нет ничего, чего бы не было в ней, и в то же время в ней нет ничего… Она не имеет ни начала, ни конца; хотя, что я говорю: время - это тоже лишь часть ее, вернее, одно из ее бесчисленных свойств. Разум – это тоже ее часть, та часть, что обладает свойством выделять из этой силы отдельные части, выделять из бесконечности нечто обозримое… Так, единое разделяется на части разумом, и потом разум вновь может сложить из них новый мир, который другой разум тоже сможет воспринять, ибо они – части единой силы. Творцы выделили из нее то, что мы называем нашим миром. Нам, живущим в нем, приходится комбинировать те части, что нам предоставили творцы; но можно проникнуть в суть этой силы, увидеть ее в капле воды – и тогда ты получишь неисчерпаемые возможности.

Так вот, ты получил такую возможность – заглянуть в суть этой силы. Через таких, как ты, в мир может придти новое. Совсем новое. То, что не будет простым соединением старых частей, как рисунки диковенных зверей, когда лошади приделывают голову тигра. Ты можешь стать родоначальником нового мира, с новыми законами, быть может, непохожими на наши. И что рядом с этим смерть Оттара? Я очень давно искал эту возможность, и я нашел ее в тебе.

- Что же я должен сделать, чтобы стать творцом? – спросил Мирко обреченно.

- Вот этого не знаю, - признался Йонард. – Это можешь знать только ты.

- Сейчас я ничего не хочу, - сказал Мирко. – Все, что я делал, было напрасно.

- Ты жалеешь о том, что сделал?

- Нет, конечно, - ответил Мирко решительно. Он и вправду не жалел. И даже – даже был искренне рад, что Лия здорова. Но обида от этого не утихала.

- Но ты не получил того, что хотел? Кто знает, быть может, даже болезнь Лии была нужна лишь затем, чтобы ты раскрыл свои возможности?

- И все-таки, если бы она была со мной, я бы знал, для кого творю новый мир, – прошептал Мирко.

Дан Йонард внимательно на него посмотрел.

- Что же, предлагаю тебе такой план. Вижу, ты сам еще не можешь управлять собственным даром, так что мы поможем тебе. Ты хочешь вернуть Лию? Что для этого надо? Подумай, предлагай!

- Она считает, что я – конченый человек. Ойнал вскружил ей голову, и она уже никого, кроме него, не видит.

- Так что же, всего-то убрать Ойнала? – спросил Йонард.

- Нет! – громко воскликнул Мирко. – Ни в коем случае. Просто его убрать – это не поможет. Она должна сама убедиться в том, какой он есть. И в том, какой есть я.

- Сильное заявление, - кивнул Йонард. – В том, какой есть Ойнал, она, я думаю, скоро сама убедится. Ну, а ты, если будешь сидеть и страдать, никак себя не раскроешь. Вот если бы ты появился перед ней во главе блестящего войска, как победитель вступил в город и бросил все земли к ее ногам…

- Да, - глаза Мирко загорелись. – Тогда она бы посмотрела и на меня. И уже не смогла бы сказать, что я – конченый человек.

- Ну, что же, - Йонард сдержал усмешку и заговорил как мог серьезнее. – В Проливе, в двух неделях пути отсюда на корабле, нас ждет флот Йострема, подчиняющийся лично мне. На нем размещено большое войско. Оно ожидает только моего знака, чтобы переправиться через Пролив и ступить на земли Яродрема. Если мы сегодня же отплывем из города, то уже через месяц ты сможешь ступить в город во главе победоносного войска Йострема.

Мирко посмотрел на Йонарда, как мальчишка, которому впервые дали поиграть настоящим мечом.

- А можно?

- Если это поможет тебе осознать, кто ты есть и что ты можешь, то можно все.

Глава 6. Западня.

Появившись ненадолго в замке, Мирко снова пропал, даже не поздоровавшись с Садором. Не привыкший обижаться ни на друзей, ни на врагов, Садор, скорее, был встревожен этим обстоятельством, ибо оно явно свидетельствовало, что Мирко чем-то сильно сбит с толку. Однако, следующим утром дом друга вновь оказался запертым и безжизненным.

Садор навестил Велимира, но тот тоже ничего не знал о судьбе Мирко.

- Боюсь я за него, - покачал головой старейшина. – Сильно он вчера был на Лию обижен.

- Да, я знаю, он был влюблен в вашу дочь. А теперь Лия очень часто появляется рядом с Ойналом. Сам-то ты что думаешь об этом?

- Пока еще ничего не думаю, - ответил Велимир. – Или стараюсь не думать. Ты ближе к правителю, может быть, сам что расскажешь?

Садор покачал головой.

- Лия, наверное, так и осталась в душе той тринадцатилетней девочкой, на которую свалилась эта болезнь. Тогда не удивительно, что блеск двора ее соблазнил. Но Мирко, в самом деле, не заслуживал той отповеди, какую она ему прочитала.

- Да я знаю, - развел руками Велимир. – Только ведь она меня слушать теперь не желает. Зазналась. Правда, я думаю, скажу я тебе, что она просто сама чувствует себя виноватой перед Мирко, вот и пытается обвинить его. А нет бы поговорить с ним да прощения попросить… Гордая стала. С ней, видишь ли, сам правитель за ручку ходит. А Мирко, говоришь, опять пропал? Ну, найдется, не маленький уже.

- Если бы дело было только в нем… Ты знаешь, что он пришел тогда, в день смерти Оттара, в замок и сказал, что это он подрубил лес на пути Оттара, так что мы чуть не погибли, а потом стрелял в него?

- Мирко? – удивился Велимир. – Да не мог он такого сделать.

- Сделать не мог, а сказать мог. И в смерти Оттара, хоть и говорили, что там несчастный случай, тоже ведь он виноват.

- Каким образом? – Велимир продолжал удивляться все больше и больше.

- Мне рассказал это Кремор со строгим наказом никому не говорить, - отвечал Садор, - но я полагаю, что тебе можно доверять, если ты тоже пообещаешь не говорить.

- Я нем, как могила, - поспешно произнес Велимир. Садор помолчал, размышляя, стоит ли говорить, но все-таки решил сказать.

- Впрочем, Мирко там виноват лишь тем, что защищался, однако Оттар налетел на собственный кинжал, которым хотел ударить его.

- А Мирко не так прост, как я думал! – воскликнул Велимир. – Молодец! Однако, ты теперь полагаешь, что его могли…

- Я думаю, - с трудом выговорил Садор, - что после того, как Ойнал слышал их разговор с Лией, он мог приказать убрать соперника – просто так, на всякий случай.

Велимир вздрогнул.

- Тогда, может быть, хорошо, что Лия на него пока не смотрит? – предположил он. – Ведь пока Ойнал думает, что Мирко ему не опасен, зачем его трогать?

- Может быть, и так, - кивнул Садор. – Раз ты ничего не знаешь, я пойду искать в других местах.

Ничего не придумав, Садор решил обратиться к Кремору. В конце концов, лучше, чем его хозяин, вряд ли кто-то умел находить потерянное и разгадывать сокрытое.

- Я обещал тебе не трогать твоего приятеля, - недовольно произнес Кремор. – А теперь ты еще просишь меня помочь его найти? Не слишком ли?

- Нет, я просто боюсь, как бы наш молодой правитель не наделал глупостей.

- С него это станется, тут ты прав, - рассмеялся Кремор беззвучным смехом. – Что же, я поспрашиваю кое-кого. А что знаешь ты сам?

- Ничего. Его нет дома, и его друзья не знают, где он.

- Полез в окно к девушке, не удержался и сорвался со стены, - предположил Кремор, рассуждая вслух. – Нет, это я так… Вот что действительно странно и куда больше меня беспокоит, это то, что дан Йонард, посол Йострема, внезапно стремительно отбыл на родину, даже не зайдя попрощаться с нашим правителем. Это может означать только две вещи: или у него там в Йостреме вдруг заболела теща, или Йострем готовится воспользоваться смутой у нас, чтобы поживиться за наш счет. И, поскольку Йонард, насколько я знаю, не женат, и тещи у него нет, то остается только второй вариант.

- Значит, ты не поможешь мне? – расстроенно спросил Садор.

- Помогу, раз сказал! – ответил Кремор. – Тем более, судя по тому, что я знаю, у меня есть основания связывать исчезновение Мирко и отплытие Йонарда.

В расстроенных чувствах Садор ушел от своего хозяина, и почти бесцельно бродил по переходам замка, когда неожиданно увидел прямо перед собой Даю Видран.

Не показав своего удивления, он только упрекнул себя за полную потерю бдительности. На месте Даи Видран мог быть и вражеский воин.

- Не кори себя, - заговорила она проникновенно. – Я одна знаю здесь все переходы и тайные комнаты. Ты никогда не заглядывал за эту занавеску? – отдернула она легкую ткань, которая, казалось, скрывала небольшое окно. За ней оказался коридор, освещенный издалека тусклым светом.

Садор вспомнил ее взгляд, который она бросила на него тогда, месяц назад, когда они, свита Оттара, только появились в замке. Внезапно кровь прихлынула к его щекам. Дая сделала вид, что не заметила этого.

- Идем сюда, - позвала она за занавеску, и Садор подчинился.

- Я давно за тобой наблюдаю, - продолжала она быстро, оглядываясь по сторонам и подходя к Садору все ближе. – И ты кажешься мне самым порядочным из всех, кто обитает в замке. Мне надо хоть кому-то довериться! Дело в том, что мне угрожает опасность.

- Тебе? – переспросил Садор.

- Да. Ты знаешь, я имела неосторожность поверить тому, кого вы называете нашим правителем… И он обманул меня. Теперь же, зная, что я не прощаю обид, он вряд ли позволит мне спокойно расхаживать по замку.

Садор тяжело вздохнул. Ввязываться в разборки поругавшихся влюбленных он совсем не собирался.

- Почему ты так о нем думаешь? – спросил он вслух.

- Потому что я его хорошо знаю! Поверь, Лия ему тоже не нужна. Он бросит ее, как бросил меня, когда она ему надоест.

- Это слишком жестокая шутка над чувствами, - горько усмехнулся Садор.

- Да, он заманивает ее подарками и знаками внимания. Эта наивная дурочка пошла за ним, стоило ее поманить пальцем! А он воспользовался ее наивностью. Я знаю, этим он оскорбил твоего друга. Но еще он оскорбил этим и меня. И теперь – теперь мне покоя не будет. Или он, или я, третьего не дано.

- Чего же ты хочешь? – спросил Садор.

- Ну, сделай же что-нибудь! – требовательно произнесла Дая. – Ты такой сильный и мужественный…

Садор почувствовал, как ростки лести, словно вьюн, оплетают его изнутри.

- И ты хочешь, чтобы я поднял руку на своего господина?

Дая подняла взгляд и, глядя ему в глаза завораживающим взором, тихо сказала:

- Разве у такого, как ты, может быть господин? Или ты назовешь своим господином человека, способного оскорбить девушку, изменить своему слову и готового бросить все государство ради минутного увлечения?

Садор осторожно снял ее руку со своего плеча.

- Я встречу его и поговорю с ним, - поклонился он. – Сегодня же вечером.

- Сегодня вечером он будет один прогуливаться перед домом Велимира, - быстро произнесла Дая и исчезла.

Хотя правителем считался Ойнал и потому именно Кремор должен был являться на доклад к Ойналу, часто происходило наоборот: Ойнал заходил в комнату своего приближенного в поисках совета. Вот и сейчас он медленно поднялся до верхнего яруса, на котором остановился Кремор, и, помявшись перед дверью, вошел.

- Приветствую молодого правителя, - Кремор слегка приподнялся в кресле, с извиняющимся видом разводя руками. – Стар я стал, чтобы легко бегать по лестницам с докладами, прости, что не встречаю, как положено.

- Сиди, чего уж, - отозвался Ойнал. – Раз уж я поднялся сюда, последние несколько шагов меня не спасут… Ты, я знаю, следишь за всем; ты знаешь, что в последнее время делает Дая Видран?

Кремор улыбнулся уголком рта, но тут же вновь стал серьезным.

- Ты, все-таки, определись, кто тебе нужен, Лия Радимич или Дая Видран?

- Мне не нужна Дая! – запальчиво ответил Ойнал. – Но она на меня смотрит таким волком с того мгновения, как в замке появилась Лия, что я начинаю бояться и за свою жизнь, и за жизнь Лии!

- Как ты заговорил, - одобрительно покачал головой Кремор. – Похоже, Лия тебе совсем не безразлична! Может быть, ты надумал все-таки жениться на ней?

- Ну, нет, до этого пока не дошло, - ответил Ойнал, поспешно вновь принимая свой насмешливый вид. – Однако, я знаю, у Даи были весьма влиятельные поклонники, вроде дана Дворлинга, да и отец ее пользуется уважением канхартов, так что я не знаю, что она выкинет. А хотел бы знать!

Кремор, слегка покачиваясь с пятки на носок, внимательно посмотрел на высокого гостя:

- Пожалуйста. Ее видели в обществе Садора.

Ойнал досадливо хмыкнул.

- Мне она, конечно, уже поднадоела, но отдать ее Садору – это слишком высоко поставить его.

- Думаю, она и сама его не возьмет, - отозвался Кремор. – Скорее всего, она хочет его использовать.

- Тем не менее, ты не находишь, что Садор черезчур зазнался? Нечего разевать рот на хозяйский кусок! Пусть помнит свое место. Надо его проучить.

- Садор – хороший и верный слуга, - заметил Кремор.

- Однако любая вещь со временем приходит в негодность, и когда есть, чем ее заменить, ее выбрасывают!

- У тебя есть кем заменить Садора? – спросил Кремор.

- Тротт, мой охранник, ничуть ему не уступает! – гордо заявил Ойнал. – Причем куда меньше болтает, совершенно не лезет в мои дела и никогда не отлучается от моей двери.

- А кто же будет оберегать меня на старости лет? – притворно огорчился Кремор. – Впрочем, поглядим, сможет ли твой Тротт справиться с моим Садором. И если Тротт проиграет, в чем я не сомневаюсь, пеняй на себя!

- А вот поглядим! Готов побиться об заклад!

Кремор покачал головой:

- Не стоит. Лучше бы тебе заняться делами государственными, чем устраивать развлечения. Пора собирать войска!

- Зачем? – удивился Ойнал.

- Странный вопрос. В сердце твоей державы бушует мятеж, который мы так и не смогли подавить, а ты спрашиваешь, зачем собирать войска? И вот тебе еще новость: сегодня дан Йонард, посланник Йострема, отбыл на корабле в южную сторону, видимо, к себе на родину. Это может означать только то, что Йострем готовится к войне с нами. Учитывая количество их войск на наших границах, в этом можно не сомневаться.

- Ладно, я займусь этим. Когда проучу Садора и Даю.

- Ступай, - рассмеялся Кремор. – Только не увлекись.

Дая точно знала своего бывшего возлюбленного. Едва стемнело, Ойнал тайком вышел из ворот и быстро направился к дому старейшины севинов.

Однако вместо Лии у дверей его ждал Садор. И в душе Ойнала шевельнулся очень отчетливый страх.

Однако, не подав виду, он гордо шагнул ему навстречу:

- Что ты здесь делаешь? Разве ты не должен беречь покой своего господина, Гвена Кремора?

- Правитель, - поклонился Садор одним наклоном головы. – Позволь сказать тебе, что твое увлечение Лией Радимич…

- Еще один! – возмущенно вскричал Ойнал. – И ты взялся читать мне нравоучения? Да ты кто такой? Уж если я от Кремора такого не терплю, неужели ты думаешь, что буду слушать его слугу?

- Я не только его слуга, - твердо продолжал Садор. – Я – друг того человека, у которого ты увел девушку.

- Да где же этот человек? Или сам он боится высказать свои права? Прячется за спиной друга?

- Я у тебя хотел бы спросить, где он.

- Что-о? – возмущенно протянул Ойнал. – Ты еще осмеливаешься обвинять меня в том…

- Прости, но у меня есть основания так считать. И я не позволю, чтобы ради ничтожной забавы оскорбляли моих друзей.

- Ты забылся вконец! Завтра же ноги твоей не будет у Кремора!

- Может быть, - Садор скрестил руки на груди. – Но сегодня твоей ноги не будет у Лии Радимич!

- Ты мне надоел. Тротт! – громко позвал Ойнал. Из темноты, словно сгустившись прямо из воздуха, выступил перед Садором его ученик.

- Убей его, - велел Ойнал.

Одетый в темное, безмолвный, коренастый, Тротт спокойно подошел и поклонился учителю.

- Тротт, отойди, - велел Садор. – Тебя это не касается. Ойналу ничего не угрожает.

Тротт, казалось, не слышал. Он встал в боевую стойку и начал медленно приближаться к своему учителю.

- Тротт! – Садор повысил голос. – Ты знаешь правило: учитель не может поднять руку на своего ученика. Зачем же ты…

Вместо ответа Тротт быстро нанес удар Садору в лицо. Привычка сработала раньше, чем мысли: Садор отбил удар, но покачнулся.

- Тротт?- протянул Садор в недоумении. А тот быстро переместился и ударил Садора в бок ногой.

Снова Садор успел уйти от удара, но снова едва не потерял равновесие.

- Тротт, прекрати! – попросил Садор.

- Полно, Садор, - сказал Ойнал. – Брось препираться и дерись, как подобает мужчине.

- Это подло: выставлять против меня моего ученика, - обернулся к нему Садор. – Я давал клятву не причинять ему вреда.

- Хватит прятаться за отговорками, - зло произнес Ойнал. – Не можешь драться, так упади перед ним на колени и моли о пощаде.

В тот же миг Тротт достал Садора ударом в спину, когда тот повернулся к правителю. Нога Садора подломилась, он чуть не упал на одно колено, но устоял, хотя дыхание едва не пресеклось.

Тротт совершал какой-то странный танец. Садор не сразу понял, в чем дело, пока не заметил, как, стоит ему повернуться или наклониться – и Тротт немедленно повторял это движение. Вскоре у него появилось впечатление, будто он смотрится в зеркало. Сделав шаг, чтобы разбить ненавистное стекло, Садор вдруг получил удар в лицо и с трудом устоял на ногах.

На какой-то миг Садору удалось стряхнуть наваждение, и он отбил еще несколько ударов Тротта, но потом снова ему начало казаться, будто он дерется с самим собой: так похожи были движения Тротта на его собственные. А Тротт продолжал мягко ходить вокруг, покачиваясь вместе с учителем, повторяя все, что делал тот, и вдруг, когда Садор перестал различать, где он, где его ученик, бросился вперед и нанес двумя руками удар в грудь.

Садор захрипел и закачался.

- Добей! – велел Ойнал.

- Прекрати! – из дома выскочила Лия. – Остановись, что ты делаешь!

Она чуть-чуть опоздала: Тротт уже подскочил к упавшему Садору и несколько раз ударил в голову и в грудь. Любого другого они сразили бы насмерть, однако Садор был еще жив.

Ойнал посмотрел на слабо шевелящееся перед ним в пыли тело и приказал своему верному телохранителю:

- Отойди! Довольно.

Тротт послушно отошел. Ойнал приблизился к Садору и удовлетворенно произнес:

- Ну, что, Мастер? Ты понял, кто ты есть? Ты понял, кто настоящий мастер? Ты понял, кого ты должен слушаться?

Садор не отвечал. Глаза его закатились, изо рта высунулся язык, он задыхался, пытаясь захватить ртом воздух.

- Пойдем, дорогая, - подал Лие руку Ойнал.

- Нет, ты не можешь оставить его здесь!

- Отчего же? Он получил то, чего хотел. Надеюсь, это доставит удовольствие пославшей его Дае Видран.

- Я не пойду с тобой, - отстранилась Лия.

- Что? Ну, хорошо, я пришлю за ним слуг, они отнесут его в замок. Довольна?

- Я не пойду с тобой! – громко произнесла Лия, отступая в дом.

- Вот как? Я всеггда подозревал, что севинки настолько дики, чтобы отвергнуть любовь правителя. Ну, что же, и ступай к своему батюшке, живите в своем свинарнике! Больше чтобы я тебя в замке не видел!

Всхлипнув, Лия скрылась за дверью. В это время из-за угла появилась еще одна тень. Казалось, она колебалась, подойти или нет, но правитель развеял ее сомнения.

- О, моя дорогая Дая! – приветствовал ее Ойнал. – Какая неожиданная встреча! Давно я тебя не видел; надеюсь, ты простишь мне эту забывчивость?

- О, мой повелитель, - потупилась Дая. – Я думаю, жемчужное ожерелье из Бросс-Клагана поможет мне простить тебя.

- Завтра же оно будет у твоих ног, - произнес Ойнал. - Идем, тут слишком грязно для наших чистых чувств.

Садор слабо пошевелился, но этого не заметили. Позже, придя в себя от внезапного разрыва с Ойналом, Лия послала отца посмотреть, что там с Садором и принести его в дом, однако, когда Велимир вышел на улицу, там никого не было.

Двое в темных повязках на лице погрузили Садора на повозку и тихо вышли из города, миновав стражу. Кажется, Садор был без чувств; но когда повозка пересекла реку, внезапно из нее раздался всхлип, похожий на сдавленный смех.

Смеялся Садор. Увидев склонившуюся над ним темную повязку, он полушепотом произнес:

- Ну, вот… - каждое слово давалось с трудом. – Я все-таки помог помириться двум влюбленным.

Произнеся это, Садор вновь потерял сознание.